– Ты понимаешь, что это всё меняет, Алис? – Что «это» мне объяснять не приходится. Я смотрю Денису в глаза, не моргая. Дико хочется занырнуть в его голову, но не получится.
Мне доступен только вариант выяснить всё через разговор. Или в принципе не выяснять.
Я выбираю первую дорожку.
– Нет. Не понимаю.
Не знаю, ожидал ли Денис другого ответа, но на моем кривится. Тянется ко лбу и трет его.
– Иногда нужно уметь отматывать назад, Алиса. Это полезный навык…
Его нравоучения мне не нужны, поэтому я пренебрежительно передергиваю плечами.
Уверена, со своей змеей он нормально так наотматывался. Всю душу измотала.
– Просто скажи то, что хочешь сказать, а не учи меня жизни.
Мою колкость Денис принимает с улыбкой. Я вижу по огоньку в глазах, что не прими он решение дистанцироваться, сейчас я снова получила бы по заднице. Но он хочет отмотать во времена, когда и разговоров таких быть не могло.
Ночь со мной для него теперь – нежелательное обстоятельство. Он берет в руки ластик, смотрит в глаза, и стирает:
– Ни один секс, даже самый охуительный и с самой охуенной, Алиса, не стоит того, чтобы…
– Ссориться с богатым клиентом? – я просто не хочу дослушивать, чего для Дениса не стою я. Что бы он там ни придумал, это всё равно унизительно.
– Риск не оправдан. Прости.
Фыркаю, скрывая, что его «вердикт» разбивает сердце. Чувствую себя абсолютным ничтожеством. Вчера я узнала, что вот уже три года каждое утро в зеркале вижу наивную дуру, которой изменяют направо и налево. Сегодня, что не стою риска и возможной ссоры с моим же отцом.
Прекрасно. Что дальше?
– Тоже так думаю. Ты был ничего, но… – Это глупо и совсем не обязательно, но я хочу хотя бы по мужскому достоинству его ударить. На мою колкость Денис реагирует усмешкой, но не отвечает. Кивает. Позволяет самоутвердиться, мать его.
Денис, козел, три оргазма…
Чтобы не заблестеть перед ним слезами, громко отодвигаю стул и поднимаюсь. Протягиваю руку, вздергиваю подбородок и смотрю сухо. Уже предчувствую, как закроюсь в кабинке.
– Если вы сможете мне помочь, Денис Михайлович, мой папа вас щедро отблагодарит, – он сжимает мою руку и снова покачивает.
Мне по-прежнему важно знать, что думает. Но теперь не угадаю. Могу только придумать себе, чтобы страдать сильнее. А на самом деле, всё важное он сказал ртом, а не взглядом.
Ты ему не нужна, Алиса.
– Отправьте мне документы, Алиса Арсеновна, пожалуйста. Я изучу, подготовлю договор. Подпишете.
– Отлично.
Выдергиваю руку, разворачиваюсь и иду прочь. Тру ладонь о штанину, будто брезгую. Почти так же, как он побрезговал мной.
Может снова придумываю, но чувствую взгляд между лопатками. Только какой уже смысл смотреть?
Ничего у нас не будет.
Тебя трахнули, детка. Просто трахнули, как ты и просила.
***
В уборной я провожу всего двадцать минут. Не плачу. Просто сижу на крышке унитаза и смотрю в дверцу.
Чувствую апатию и опустошение.
Мне не на что особенно злиться и обижаться, но эмоции ведь нерациональны. Я могу целые лекции себе же читать о вреде отрицательных эмоций и важности навыка «отпускать», а горечь всё равно останется со мной.
Как мы с Денисом… Михайловичем… Будем работать – не знаю. Мне будет сложно. А ему…
Вздыхаю глубоко и прерывисто. У меня даже плечи поднимаются, а потом бессильно падают вниз.
Он вызывает во мне неоправданно много эмоций. Больше, чем Тимур. Это не нормально.
Мне слишком обидно, что я ему не нужна. После одной ночи. Постороннему незнакомцу.
