Сейчас мне за всё это стыдно, но и исправить я ничего не могу. Как не могу и не думать о нем.
Тимур продолжает попытки меня вернуть. К ним я более чем прохладна. А о Денисе думаю.
Если говорить с собой же честно, даже немного страдаю.
Мои прогнозы не оправдались: пары дней, чтобы остыть, не хватило. Жалко.
– Не волнуйся, доченька. В Денисе я уверен…
– Ага, – отвечаю и закусываю нижнюю губу. Меньше всего мне хочется портить впечатление отца об Астахове. Что бы он себе там ни думал, я кривого слова о нем не скажу. Но всё равно грустно.
– Вы с ним нормально?
– Да. Более чем. Всё четко и по делу… – К моему огромному сожалению. Но об этом я папе тоже не скажу.
Денис выставил границы дозволенного и явно не собирается их пересекать. Я тоже хотела бы уметь вот так. Завидую ему.
– Малыш, давай закроем тебе глаза…
Предложение папы удивляет. А ещё вселяет интерес даже с учетом моей апатии. Спорить в жизни не стану. Отлипаю ухом от его плеча. Выравниваюсь на сиденье и даю завязать глаза специально заготовленной красивой лентой.
Немного поправляю, чтобы не давила, а потом пытаюсь привыкнуть к ощущениям. Они странные. Звуки те же, что и раньше, а перед глазами темнота.
Не будь рядом папы – я разволновалась бы.
– Виталь, что там по пробкам? – Папа спрашивает у водителя, а я тем временем снова ищу его руку и сжимаю.
– Минут пять и на месте, Арсен Ярославович.
– Ты же меня с моста вот так не сбросишь, правда? – я спрашиваю, снова расслабляясь на папином плече. Он же смеется в ответ. Сильнее стискивает ладошку. Его забота чувствуется в каждом слове и действии. Ему когда-то дико сложно было отпускать меня во взрослую жизнь. Но он у меня – супер-отец. Способен на всё.
– Только через мой труп. Твоя безопасность превыше всего.
Улыбаюсь. А еще немного обжигаюсь собственным стыдом. Если бы папа знал, как я иногда пренебрегаю собственной безопасностью…
Снова злюсь на себя. Ну что за дура? И полчаса без мыслей о Денисе не могу провести.
Вспоминаю о ночи. Сжимаю колени. Хочу и тоскую. Плохо мне.
Машина замедляется. Я слышу, как щелкают повороты. Мы ненадолго тормозим, и снова стартуем, плавно проезжаем по нескольким лежачим полицейским.
Вот сейчас я начинаю чувствовать легкий мандраж. Что же папа на сей раз придумал?
– Я сейчас выйду и помогу тебе, хорошо? – он аккуратно отпускает меня и двигается на сиденье.
– Может я просто ленту сниму? – Смеется, но не позволяет.
Выходит, хлопнув дверью.
– Может вы мне подскажете, Виталий? Обещаю – могила…
В верности папиного водителя я не сомневаюсь. Просто шучу. Он отвечает таким же, как у папы, смехом.
– Простите, Алиса Арсеновна. При всей любви к вам, против Арсена Ярославовича идти – себе дороже.
Он говорит совершенно безобидную вещь, но у меня снова уголки губ сползают вниз.
Вот и Денис так решил. Хотя кто сказал, что папа был бы против? Тут ведь дело скорее в том, что сам Денис не верит в хоть какую-то перспективу для нас.
Наверное, думает, что из его кровати я перепрыгну в следующую. Тоже распсихуюсь, подцеплю кого-то в клубе и…
– Давай руку, малыш…
Поднимаю ладонь, чувствую, как папа её сжимает и помогает выйти так, чтобы я не стукнулась головой о дверь.
Идти с закрытыми глазами будет сложно, но я надеюсь, что упасть мне не дадут.
– Сейчас будет три ступеньки.
Папа предупреждает, и я делаю три осторожных шага. Торможу, когда просит. Иду, когда говорит.
Мои каблуки постукивают сначала по плитке. Потом мы шагаем в лифт.
