Вечером Генти навеселе возвращался домой. Бывало, что первую часть пути он преодолевал в сопровождении других рабочих, среди которых были хорваты, албанцы, боснийцы и т. д. Обнявшись, они шли по проселочной дороге, горланя песни, порой каждый на своем языке, и смеясь. Сплетенная шеренга молодых мужчин раскачивалась из стороны в сторону, и временами крайние в ней ненароком сваливались в придорожные кусты, и их приходилось вытягивать оттуда, что, впрочем, немало веселило всех.
А позади оставались широкие поля, прикрытые темной вуалью ночи, посеребренные лунным светом. И над полями этими таяло эхо неистового веселья, смешанного с отчаянием.
– Куда ты вышел? – повторил Генти.
– Я вышел за ворота, Генти, – ответил Велибор неприветливо и тихо.
Он поежился и поправил шарф, закрыв им часть лица.
– Что? – удивился тот.
– Ты, видимо, хотел спросить, для чего я вышел?
– Я так и спросил, вообще-то, – криво усмехнулся Генти, подойдя ближе неуверенной походкой.
– Я вышел подышать свежим воздухом, Генти, – ответил Велибор, демонстративно набирая полную грудь. – Воздух этим утром необыкновенно свеж!
Велибор подавил в себе призыв тошноты и нерешительно попятился.
– Да ну? Какой еще свеж? Воздух как воздух, – резко возразил парень.
Один из его собратьев зажестикулировал, изображая что-то ведомое им одним, на что Генти громко рассмеялся, кивнул и сделал ответные пару жестов.
– А книга твоя… это самое, где? – спросил Генти заплетающимся языком.
– У меня их много, Генти, неплохая домашняя библиотека, есть очень редкие издания, и все-все мои, например… – Велибор сложил молитвенно руки, – впрочем, какая тебя интересует?
Троица смотрела на него в упор, все они ехидно улыбались.
– Какая вас интересует? – переспросил он, обращаясь уже ко всем.
– Ты же, типа, говорят, что вроде как писатель… писать тут приехал… твоя книга, понимаешь? – пояснил Генти.
– Ах, да!
Велибор почувствовал, как нервно встрепенулось его сердце. Все эти случайные кратковременные встречи с тремя собратьями очень тревожили его, эти люди казались ему неуместными, непонятными и неподходящими для его реальности.
«Но реальность предлагает свое… – подумал Велибор и прикоснулся к холодному стволу рябины, – всегда, когда вижу их, мне вспоминается мышиный король из сказки Гофмана о Щелкунчике, – Велибор изящным движением сорвал двумя пальцами огненную ягодку рябины и приблизил ее к глазам, – никак не получается скорректировать свои ассоциации, а так жаль».
– Эй! Ты чего задумался так? – удивился Генти. – Это же просто вопрос!
Велибор посмотрел на три пары глаз, веки которых от усталости медленно опускались и поднимались, а зрачки с трудом фокусировались на предметах.
«Совсем одинаковые, – решил Велибор, – взгляд, телосложение, даже эта стрижка „под горшок“ у всех троих. У одного только эта нелепая соломенная шляпа».
Велибор шумно выдохнул и резким движением отбросил ягоду рябины в сторону.
– Книга не готова, господа, – с расстановкой ответил он, – она даже не начата, поскольку большая ее часть всё еще здесь, – медленно поднял руку и слегка постучал указательным пальцем по лбу.
– В голове остальное у него, – пояснил Генти.
– Надо же, у него там что-то есть, кроме желания выпендриваться, – заявил парень в соломенной шляпе. – Ничего себе!
– А мы идем с работы, опять пршут делали, – сказал другой, пошатнувшись. – А вчера в ночь пришлось работать на винограднике!
