И снова увидел Михаил ее глаза, через плотно закрытые веки, темно-коричневые угольки, смотрящие в одну сторону. Перекрестившись, Филиппов встал на ноги и сделал несколько шагов назад, уступая место родителям девушки, которые, как оказалось, уже некоторое время стояли за ним и наблюдали за происходящим.
– Пусть поспит, глазам нужно время, чтобы привыкнуть друг к другу, – прошептал он.
– А долго? – спросила Галина.
– Минут пять.
И вот, наконец, ожиданию пришел конец. Михаил с родителями Ларисы внимательно прислушивались к тихим шагам девушки, вышедшей из своей комнаты и остановившейся около большого зеркала в прихожей. И потом быстрые ее шажки в кухню, где сидели родители с гостем.
Прикрыв руками от яркого света глаза, Лариса раздвинула пальцы, убрала ладони с лица и посмотрела на мать.
– Ой, – вздрогнула от неожиданности та. – Лара, у тебя все восстановилось! Больше нет косоглазия!
…Еле-еле отбился Михаил от попыток Федора с Галиной всунуть ему в знак благодарности какие-то деньги, часы и еще что-то.
– Это не мне нужно говорить спасибо, – в сотый раз повторял он, – а Деве Марии, услышавшей ваши мольбы. А Ларка, – улыбнувшись девушке Михаил подмигнул, – забудет о своей проблеме и встретится с прекрасным парнем, который станет ее мужем.
– Правда? – Девушка, как малышка, бросилась к Михаилу и, обняв его, повисла на шее.
– Правда, правда. – Глубоко вздохнув, Михаил потихонечку отстранил от себя юное создание. И, еще раз пожав руку Федору, вышел из их квартиры.
4
Июньские ночи белые. Все можно рассмотреть, что происходит в полночь на улице: молодежь кучкой собралась на скамейке и слушает парня, играющего на гитаре. «Забытые» родителями маленькие дети играют в догонялки. Михаил, зашторив окна, вернулся на диван и, прикрыв глаза, стал потихонечку вводить себя в транс. Много вопросов накопилось за эти дни, которые больше и больше начинали ему мешать работать, заниматься своими повседневными делами, готовиться в конце концов к отпуску.
В дверь позвонили. То, что к нему пришла Инга, жена Виктора, Михаила не удивило. Она была несколько пьяна и весела. Войдя в комнату, она поставила на стол большую бутылку чуть надпитого «Мартини» и уселась на колени к Михаилу. Он попытался было ее мягонько отстранить от себя, но женщина не поддавалась. А, наоборот, его сопротивление ее даже раззадоривало, и Инга, сильнее обняв его, прижала губы Михаила к своим, начала их, целуя, кусать, не давая ему вздохнуть.
И все же ему удалось оторвать Ингу от себя. Но она уже не сопротивлялась, а положив свою голову ему на плечо, прошептала, что она так виновата перед самой собой, что поддалась непонятно откуда взявшемуся у нее чувству, и даже не чувству, а желанию стать богатой, все иметь, и, изменив Михаилу, бросилась на директорского сыночка Витьку Воробьева. Сколько она потеряла тогда, выйдя замуж за нелюбимого человека.
Михаил, слушая ее, не верил словам Инги. Он на всю жизнь запомнил ее радостное лицо на свадьбе. Он на всю жизнь запомнил, когда зимой со своей женой Зиной шел по безлюдному шоссе, она несколько раз проехала мимо них, медленно на своем белом «мерседесе», делая вид, что их не видела. Он на всю жизнь запомнил, как она, хозяйка магазина модной одежды, с омерзением посмотрела на него, сказав продавщице, чтобы дала ему какую-нибудь завалявшуюся вещь, мол, его жене и так ничего не идет… А вот теперь она сорвалась и, подальше закинув свою гордость, прибежала к Михаилу и упала ему на грудь, прося помощи. Михаил не верил ей, но он при этом не в силах был отказать ее рукам, расстегивающим его рубашку и ползущим по его груди, животу, ниже и ниже. Он был не в силах отказать проснувшимся своим чувствам, своей мечте ласкать Ингу, целовать ее шею, губы, груди…
