Она подошла к другой фотографии. Там был только кусок ковра, еле видимый угол шкафа и тень, похожая на край чьего-то уха. Её рука потянулась, но что-то внутри остановило. Она обернулась к Мартину. Мартин замер. Он смотрел в сторону, туда, где фотографии висели чуть ниже, почти у самого пола. Его глаза стали широко раскрытыми, губы чуть дрожали.
– Мартин? – тихо окликнула Мия.
Он не отреагировал. Медленно, с необычной сосредоточенностью, опустился на корточки и протянул руку. Снимок, зажатый между двумя другими, был почти неприметным, немного мятый, края выгорели, а изображение словно плыло, будто смотрели на него сквозь стекло с каплями. Мартин прикоснулся к нему с осторожностью, как будто боялся вспугнуть что-то живое. Вытянул. Посмотрел. И вдруг прошептал:
– Вот…
Эд с Мией переглянулись.
– Вы думаете, это оно? – Эд подошёл ближе.
Мартин кивнул. Удивительно уверенно. И, не дожидаясь, протянул фотографию Мие. Она взяла снимок. На нём была часть старого окна, чуть приоткрытого, с ржавыми петлями и цветочной занавеской. Простая деталь, но в ней было что-то настоящее. Тёплое. Мия шагнула к рамке и, не раздумывая, вложила фото внутрь. Мия застыла, глядя на рамку. Она больше не мигала. Не отталкивала. Снимок лёг ровно, как кусок мозаики. Как будто он всегда был частью чего-то большего, просто потерялся.
– Есть! – выдохнула Мия.
– Ещё? – спросил Эд, и в его голосе вдруг мелькнуло волнение. Надежда.
Мартин кивнул, не глядя на них. Он смотрел на снимок в рамке, будто в окно. Будто что-то знал или пытался вспомнить, но не до конца. Мия перевела взгляд на стены. Все эти сотни снимков, теперь она знала: среди них есть те, что настоящие. Те, что вписываются в рамку. Остальное – шум. Размытые фантомы, чужие воспоминания или просто иллюзии.
– Надо найти ещё, – твёрдо сказала она.
Эд снова кинулся к стенам, начал перебирать фотографии. Некоторые казались близкими – тёплый свет, знакомые очертания, но стоило поднести ближе и снимок "выдыхался", терял чёткость.
Мия нашла одну, где виднелась часть пола и край чьих-то детских ботинок, но рамка её не приняла. Каждая ошибка отзывалась легким дрожанием в воздухе. Словно стены не одобряли.
– Мы найдём ещё, – сказала Мия, уверенно и тихо, будто отвечая не на вопрос, а на сомнение.
Эд снова принялся искать. Он нащупал одну фотографию, где угадывался силуэт чего-то или кого-то, почти неразборчивое, но, когда он попытался вставить её в рамку, снова почувствовал, как снимок сопротивляется. Вплотную подошел к стене и ощутил, как что-то легкое коснулось его пальцев – отстранённое и холодное. Мия снова подошла к стене. Она чувствовала, как воздух в комнате становится тяжелее. Внутренний страх тянул её к фотографии, но она сдерживалась. Каждый новый снимок туманнее, размытее. Множество лиц, дверей, окон, и всё это словно терялось в воздухе, расплывалось. В какой-то момент ей показалось, что стены начинают сужаться, и тень на полу была уже слишком длинной, слишком вытянутой.
– Эд, ты нашёл что-то? – спросила она.
Эд, не отрываясь от стены, выдохнул. Он продолжал перебирать фотографии, но одна за другой они исчезали, словно были только призраками. На одной Мия заметила часть детской игрушки резиновый мяч, на другой чьи-то руки, сильно держащие стул. Но как только Эд пытался вставить их в рамку, они выдыхались, исчезали.
– Ничего не подходит, – его голос был низким, чуть нервным.
