Под мраморным небом - страница 7

– Что случилось с этим человеком? – спросил отец.

– Дело не в том, что случилось с ним, мой повелитель, а в том, как он со мной поступил. – Отец хранил молчание, поэтому Бабур продолжал: – У этого преступника небольшой надел земли рядом с моими полями. Надел крошечный, как муха на стене. У него не поспел урожай, и он занялся тем, что ему свойственно. Прибегнул к воровству. Мои стражи поймали его, когда он тащил из моего амбара. Это преступление, за которое полагается смертная казнь.

Я глянула в угол зала, где застыли в неподвижности два мускулистых палача. Между ними на огромной гранитной плите стояли две деревянные плахи по пояс высотой. В камне был вырублен желоб, по которому кровь стекала в подставленные кувшины. Сами плахи были грязные, в зазубринах от бесчисленных ударов мечей. Отец всегда неохотно отдавал распоряжение о казни, но порой у него не было выбора. Сегодня ему, должно быть, повезло, ибо клинки палачей были чистые и блестящие.

Отец подошел к обвиняемому, окинул его взглядом и спросил:

– Как тебя зовут?

Старик, который, судя по его виду, много, очень много лет работал на земле, опустил голову:

– Исмаил, мой повелитель.

– Персидское имя, верно?

– Да, мой повелитель.

– Итак, Исмаил, что ты скажешь в свое оправдание, если ты и впрямь виновен?

Старик покачнулся, нервно облизнул губы:

– Мой повелитель, мои сыновья имели честь сражаться за вас. Мои мальчики гордились тем, что воюют под вашим знаменем. Они честно служили вам, и они... мой повелитель, говорят, они погибли как настоящие мужчины.

– Что ж, для меня это большая честь.

– Благодарю, мой повелитель.

– А теперь, Исмаил, говори в свою защиту.

– Мой повелитель, все мои сыновья погибли. – Крестьянин смахнул муху с окровавленного носа. Пот, а может быть, слезы блестели на его щеках. – Без них я не смог убрать урожай. Мой рис сгнил на корню. Он так и остался на моих полях...

– Лень – не оправдание воровству, – перебил его Бабур.

– Прояви терпение, господин Бабур, – сказал отец. – По нашим законам он имеет право дать объяснения.

Император дал знак старику; тот прокашлялся и снова заговорил:

– Я с женой голодал, мой повелитель. Мы голодали день и ночь. Я попросил еды у господина Бабура, но он отказал. И тогда я украл мешок риса.

– Значит, господин Бабур сказал правду?

– Да, мой повелитель.

Отец вернулся на Павлиний трон. Казалось, император погружен в раздумья. Его взгляд был устремлен на балдахин, украшенный инкрустацией из драгоценных камней в виде орхидей.

– По закону тебе полагается смерть, – наконец произнес он. – Но я не хочу казнить человека, отдавшего империи своих прекрасных сыновей. Разве можно такого человека убить из-за мешка риса?

– Он нарушил...

– Я предпочел бы, господин Бабур, адресовать свой вопрос жене, а не заинтересованной стороне.

Вельможи в зале зашептались. Почти все они считали, что женщины не способны решать государственные дела, но каждый из них знал, что император часто обращается к жене за советом. Я не была искушена в политике, но понимала, что мама оказалась в затруднительном положении. Она никогда не потребовала бы казни, но и оскорбить такого вельможу, как Бабур, она тоже вряд ли решится.

Мама подошла к крестьянину и поманила меня за собой, удивив меня своей просьбой. Старик низко нам поклонился.

– Возьми его руки, Джаханара, – сказала мама. – Какие они на ощупь?

При ее вопросе шепот в рядах вельмож перерос в гул. Старик протянул мне свои руки. Я взяла их и своими унизанными кольцами пальцами провела по его ладоням.