– Всё за один раз не перевезём, – сделал вывод Иван. – Так бы управились за раз, но ещё везти сено.
– Я знаю. Что сможем, заберём сейчас, а за остальным приедем в следующий раз, – соглашаясь, проговорил Митрофан Петрович.
Погрузив самое необходимое, они отправились к дому Ивана. На первых санях ехал Степан. Он вёз кроличьи шкурки, тушки кроликов и кур, кое-какую одежду, посуду и всякую мелочь. В середине ехал Петрович. У него в санях лежала связанная коза. Ещё он вёз гвозди, три бидона, сети и бредни. Замыкал вереницу Шапкин. Он перевозил ульи. Они были накрыты одеждой, постельным бельём, и оставшимися сетями, и бреднями. Всё это сохраняло тепло пчёлам. Доехали без приключений, да и ехать то было не далеко – всего каких-то пару улиц. Расстояние составляло не больше версты. Дома у Ивана, они освободили от вещей сани, распрягли коней, и отправились пить чай. Специально к их возвращению, Дарья Степановна поставила самовар.
– Остальные вещи заберём завтра, торопиться нам не куда, – отпивая чай, сказал Иван Фёдорович.
– Да, – подтвердил Совин. – «Не горит», чтобы торопиться.
Он грел руки об чашку с горячим чаем. В избе, после улицы было тепло. Такой контраст клонил в сон. Кто как боролся с дремотой. Шапкин, чтобы не хотелось спать, закурил. Петрович не курил, он положил кусочек сахара в рот, и отвлекался тем, что рассасывал его. Степан зевнул, и одевшись, вышел на улицу. Может других и не клонило в сон, но Совин был уверен – раз он хочет, значит хотят и другие. По крайней мере, он так считал.
– Завтра, надо будет забрать из твоей бани котёл, в котором грели воду, – затягиваясь дымом, и обращаясь к Совину, поделился своими мыслями Иван.
– Так и сделаем, – согласился с ним Петрович.
– Нужно забрать сено, оно нам в дороге к новому месту пригодится, – рассуждал Иван.
– Надо не забыть, взять «морды», – напомнил Митрофан.
– Возьмём. А ты умеешь их плести? – спросил его Шапкин.
– Умею. Только нужны ивовые ветки, они гибче других, – ответил Митрофан Петрович, и поставил пустую чашку на стол.
«Мордами» назывались плетёные приспособления для ловли рыбы. Они напоминали древние амфоры, только изготавливались таким образом, что горловина была не вверху, а внутри конструкции, внутри «морды». С другой стороны, со дна, делалась такая же, плетёная крышка. Эта крышка на берегу открывалась, рукой изнутри горловина мазалась не крутым тестом. В «морду» клали куски хлеба, сухари и другие приманки. Крышка закрывалась и привязывалась к «морде», чтобы рыба не смогла уйти через неё. Посредине, за каркас крепилась верёвка, к верёвке привязывали шест или поплавок. В основном это был шест, чтобы «морда» не скатилась на глубину. Ещё внутрь ложились камни, для утяжеления. Так как «морда» была из дерева, то камни не давали ей всплыть. Она должна была лежать на дне. Постановка «морды» была целой наукой. Нужно было, ставить её только горловиной вниз по течению реки. Рыба идёт вверх, против течения, она поднимается. Дойдя до «морды», она ест тесто, а где теста больше всего, конечно внутри. Она проходит внутрь и ест тесто и хлеб. Рыба очень любит тесто, а в «морде» удобнее всего есть изнутри. Наевшись, она тычется, пытаясь выйти, в каркас, а не в горловину. Так что, рыбаку остаётся вытащить «морду» на берег и забрать улов. Хлеб и сухари, являются, своего рода, приманкой. Течение разносит частицы приманки вниз по течению, привлекая рыбу. Когда «морда» установлена, деревянный шест втыкается в дно. И рыбаку удобно, он сразу видит место установки «морды», по торчащей из воды палке, и ловушка не уйдёт на глубину – шест её держит на прежнем месте. «Морду», ещё называют «корчагой» – кому как удобнее. Вот, вроде бы и всё.
