Под покровом тишины. Книга 1. Неслышная - страница 30

Пока они шли по длинному коридору, Крис так и крутила головой. Очарование витражей в лучах заходящего солнца покорило ее. Пурпурные, оранжевые, розовые тона окрасили мрачные серые стены, а мозаичное стекло ломаными линиями расчертило замысловатые узоры. Невзирая на сильнейший страх, горе и боль, девочка, привыкшая к серым дням Ходвиля, таким же мрачным домам, улицам и лицам, пыталась рассмотреть хоть что‑нибудь. Но Агнетта, чувствующая лопатками осуждающий взгляд настоятельницы, застывшей у выхода из лечебной приемной лазарета, так и тащила Крис за собой, не давая ни секунды.

Пробежав коридор и свернув за угол, Агнетта выдохнула. Здесь окон меньше, и девушек окружил полумрак.

– Ну все! Тут она нас не видит. – Монахиня расслабила объятия, которые как клещами сжимали талию Крис.

Та тут же набрала полную грудь воздуха, пытаясь отдышаться.

– Извини. – Агнетта вытерла вспотевший лоб. – Но нам нужно было уносить оттуда ноги. Фрида может и выпороть. Причем самолично, – шепотом добавила она. – Меня зовут Агнетта, а тебя? – без всякого перехода спросила монахиня.

– Я Крис, – сказав это, она почувствовала, насколько тонко и жалко прозвучал ее голос.

Тут же испугавшись, она откашлялась и нарочито низким басом произнесла:

– Кристофер Вермонт.

– Надо же, какое красивое имя, – восхищенно присвистнула Агнетта, – легко запомнить, а то бумаги я так и не заполнила. А вот у меня дурацкое. Агнет-т-т-та. Это т-т-т-та словно звуки детской игры в войнушку. Братья задразнили меня, стреляя друг в друга из деревянных винтовок.

И пустилась в рассуждения о том, какое могло бы быть у нее имя, если бы не бедная фантазия ее матушки и отца. А какая у них может быть фантазия, когда отца зовут Агнат, а маму Гретта?

Напряжение спало с нее, и Крис неожиданно поняла, что Агнетте не так уж и много лет. Не больше семнадцати. Темное монашеское одеяние да преувеличенно строгий вид прибавляли солидности. Но стоило Агнетте улыбнуться, показав небольшую щербинку между передними зубами, придавшую веснушчатому лицу невозможное очарование, как сразу становилось ясно, что она еще молода. Неприлично молода для монахини. От этой мысли Крис неожиданно хихикнула.

– Ты чего? Смеешься над моим именем?

– Нет-нет, что ты! – пробасила Крис. – Я думал, что монахини старые. А ты совсем не похожа на старуху.

– Побуду здесь еще полгода и точно ей стану, – насупившись, сказала Агнетта.

– Я не хотел тебя обидеть, – тут же насторожилась Крис.

– Да причем здесь ты. Это же не твоя вина, что я здесь.

– А как ты сюда попала?

– Матушка отдала богу душу, когда я была совсем крохой. Отец вскоре женился. Мачеха родила троих детей. Все мальчишки, да как на подбор, красивые, умные, а я… Глуповатая, по мнению мачехи, да еще и девочка. «Бесполезная», – визгливым голосом добавила Агнетта, копируя мачеху. – И меня насильно отдали в монастырь. Здесь вольнонаемных кормят, одевают, не берут денег за жилье и к тому же платят. Правда, весь мой заработок уходит мачехе. Она умудрилась промотать наши сбережения и вогнала семью в огромные долги. Поэтому из «бесполезной» я стала «приносящей доход». Я так скучаю по отцу, бабушке, братьям, а они меня, поди, уж и не помнят.

Агнетта печально вздохнула.

– Сначала мачеха говорила про год, потом два, и я уже здесь целых семь лет. Так и держат на побегушках. Богатеньких больных мне не доверяют, к серьезным операциям не допускают, – полушепотом добавила она. – Для этого нужно учиться и получить диплом, а у меня нет денег на университет. Эх… А я с детства мечтала лечить. Может быть, удалось бы стать лекарем короля.