– Я уже слышал об этом от Бо Гу, – ответил Орлов. – Ты знаешь, чья эта девица? Племянница Кан Шэна!
– Тогда всё понятно…
И Владимиров безнадёжно махнул рукой.
– Но это ещё не всё, – продолжил Орлов. – Час тому назад был у меня Мао с Цзян Цин. Теперь они официально мои пациенты. Есть решение Политбюро на этот счёт…
На какое-то время в комнате повисла немая тишина. Её нарушил Долматов.
– Так это же хорошо, Андрей Яковлевич! – сказал он.
– Чем хорошо? – возразил Орлов.
– Ну как… Чем ближе к телу, тем ближе к дому… – попытался отшутиться Долматов.
– А если с этим телом что-нибудь случится?
Долматов пожал плечами.
– Ты же говорил, что он здоровый…
– Сегодня здоровый, а завтра всё может случиться… Ладно. Лучше скажите, какие у вас новости?
– Не утешительные, – ответил Владимиров. – немцы уже под Новочеркасском и Цимлянской. Наши отходят на Кубань и к Волге…
– Плохо… – обронил Орлов и встал со стула, опершись рукой о плечо Долматова, который сидел рядом.
Владимиров заметил, как побледнел Долматов с трудом сдерживая стон.
В группе никто кроме Владимирова не знал, что Долматов воевал в Испании и возглавлял там службу связи при главном советники по военным и морским делам в Картахене адмирале Кузнецове. В октябре 1937 года Долматов попал под артиллерийский обстрел и получил шесть ранений. В госпиталь его привезли почти трупом. Пять осколков из него извлекли. Один не удалось. И теперь он время от времени давал о себе знать.
Орлов попрощался и направился к двери.
Владимиров пошёл его проводить.
– Ты думаешь твоя затея с Цзян Цин получится? – спросил он.
– Попытка – не пытка, – ответил тот.
Начиная с двадцать пятого числа, в течение двух дней, несколько английских радиостанций стали передавать сообщения о готовящемся нападении Японии на Советский Союз.
Двадцать седьмого числа об этом сообщила и радио Чунцина. И даже было названо время – конец месяца.
Долматов и Риммар не стеснялись в выражениях в их адрес. А Южин заявил:
– Они провоцируют Японию! Разве непонятно…
Алеев поддержал их.
И только Орлов, казалось вёл себя, как ни в чём ни бывало. Но уже на следующий день он приехал снова мрачнее тучи.
– …Я такого маразма ещё в жизни не видел!.. – сказал он. – В госпитале с утра до вечера идут собрания! И все в чём то каются, признают свои ошибки и клянутся на верность председателю товарищу Мао Цзэдуну!.. Я поинтересовался у солдат, что они получают? Говорят, дают два раза в день кашу из чумизы… А в казармах, где они живут, даже мышей нет. Переловили и поели!.. – И неожиданно спросил: – Пётр Парфёнович, ну скажи мне честно: зачем мы здесь?
Владимирова вопрос Орлова и удивил, и озадачил.
– Андрей Яковлевич, ни тебе мне объяснять… – ответил тот.
Орлов безнадежно махнул рукой.
– Ладно… Я приехал совсем по другому делу. Вчера меня приглашал в гости Ма Хайде. Живёт он, конечно, не как все китайцы. Сын у него есть. Зовут Ю Ма. Хороший мальчик. Так вот, когда Ма Хайде вышел на кухню, Су Фи сунула мне в карман записку и попросила передать Риммару…
– Во те на! – удивился Владимиров. – И что в записке?
Орлов молча достал из кармана свернутый вчетверо листок желтоватой бумаги и подал Владимирову.
– Читай…
Владимиров развернул записку. В ней Су Фи просила Риммара назначить ей встречу в удобное для него время и в любом месте. И передать ответ через Орлова.
– Да-а-а… – протянул Владимиров. – Вот это поворот!..
