– Борис Васильевич, ты как-то говорила мне о старой дружбе Ван Мина с Кан Шэном. Я тогда не придал значения этому разговору… А сейчас всё прокручиваю в голове и что-то не верится в их дружбу…
Алеев махнул рукой.
– Я бы не сказал, что они были друзьями, – проговорил он. – Когда Ван Мин вернулся из Москвы в составе группы из двадцати восьми, они все были решением четвёртого Пленума ЦK введены в руководящие органы партии… В том числе и руководитель группы Павел Миор. По одним сведениям – китаец, по другим – еврей. Но это не столь важно. У них было поручение Исполкома Коминтерна убедить руководство КПК во главе с Ли Лисяном отказаться от левацкой политики в партии. На шестом съезде КПК все члены группы выступили с резкой критикой позиции Ли Лисяна. Их поддержало большинство делегатов съезда…
– Мао был делегатом съезда? – уточнил Владимиров.
– Конечно, был, – ответил Алеев. – Но в дискуссиях он не принимал участия. Так вот: в итоге Ван Мин был избран в состав Политбюро ЦK, а обиженные Ли Лисянь, Хэ Менсюн и Ло Чжалун повели открытую войну против Ван Мина. – Алеев остановился и прищёлкнул языком. – А вот отсюда начинается самое непонятное в этой истории. Все, кто выступил против Ван Мина, вскоре были арестованы гоминдановцами и казнены. А по Шанхаю поползли слухи, что их сдал гоминдановцам Кан Шэн, который в это время дружил с Ван Мином и активно его поддерживал. Однако, когда в 1931 году Ван Мин был направлен в Москву в качестве руководителя китайской делегации при Коминтерне, его тут же тихо убрали со всех руководящих постов в партии, а его вчерашние сторонники перешли на сторону Мао, который до этого держался в тени… И Мао занимает при ЦК пост руководителя военного Совета…
– Постой, постой, Борис Васильевич!.. – остановил Алеева Владимиров. – Это что же выходит… С 1930 года они не проводили съезды партии?
– Как видишь…
Владимиров на какое-то время задумался. Затем продолжил:
– «Благородный человек знает только долг. Низкий человек знает только выгоду». – Усмехнулся и пояснил: – Это тоже Конфуций сказал…
Орлов появился в доме только тринадцатого числа. Попил чай и перед тем как уехать сообщил Владимирову:
– …Была у меня сегодня Су Фи. Просила передать, что Кан Шэн уговаривает членов ЦK не поддаваться на провокацию со стороны Чан Кайши и не соглашаться ни на какие переговоры, а от Чжу Дэ потребовал усилить группировку войск на границе с Гоминьданом.
– Это уже что-то новое… – усмехнулся Владимиров. – На Кан Шэна не похоже… Откуда всё это узнала Су Фи? От Цзян Цин или от самого Кан Шэна?
– Пётр Парфёнович, да какая нам разница! – возразил Орлов. – Ты же понимаешь, что происходит?
– Понимаю, Андрей Яковлевич, понимаю… – ответил тот. И спросил.– Андрей Яковлевич, Су Фи только поэтому и приехала?
– Только поэтому, но я бы не стал доверять Су Фи…
– Почему?
– Она очень эмоциональная особа, – ответил Орлов. – представь, что будет, когда любовь к нашему Риммару сменится на ненависть…
Владимиров не стал возражать, но всё же заметил:
– Кан Шэн обложил нас со всех сторон… Придётся рисковать, Андрей Яковлевич…
Каково же было удивление всех, когда сразу после отъезда Орлова в доме появился изрядно выпивший Сяо Ли и бесцеремонно попросил:
– Полчашки нальёте?.. Я же не напрасно к вам ехал…
Долматов вопросительно глянул на Владимирова.
Тот коротко кивнул головой.
Долматов сходил в кладовую и принёс полчашки спирта. Подал Сяо Ли и сказал чуть насмешливо:
