– Будешь копаться в бесконечных бумажках и мучить детей никому не нужными суффиксами? – спрашивала подруга, презрительно щурясь. – Дети сейчас вообще невоспитанные, тормозов нет – это тебе не праздник.
Ох да, дети, конечно же, опять, как и во все времена, «не туда пошли». Извечная песня, так что даже и спорить не хочется, потому что не докажешь ничего тому, кто слышать не готов.
Я упорно шла к своей цели – отлично училась в пединституте, вдохновенно отрабатывала практику, искала подходящие мне вакансии.
Это был год, когда географ во второй раз пропил глобус, теперь уже не на бумаге, а на экране>1. По дороге на собеседование я читала о похождениях Виктора Служкина, и надо же было так случиться, что в школе, куда я устраивалась, тоже не хватало учителя географии. Моя специальность – русский язык и литература, я не взяла на себя ещё и географию, но совпадение меня посмешило и в то же время заставило грустно улыбнуться.
Разговор с директором был недолог, но непредсказуем. Я ожидала, что меня будут спрашивать о моих педагогических принципах, проверять знания психологии и предмета. Взволнованная внутри, но спокойная внешне, я будто вышла заново к доске, как в школьные годы: надо отвечать урок и не ударить в грязь лицом.
Директор даже не взглянул на красный диплом и сразу задал неожиданный для меня вопрос:
– Классное руководство на себя возьмёте?
– Да.
– Мы дадим вам три класса, это около двадцати семи часов в неделю. Не испугаетесь нагрузки?
– Я пришла сюда работать, поэтому буду рада учить три класса.
– Отлично. Ещё у нас есть план по внеклассным занятиям. Какой кружок вы можете вести? – спросил директор, наклоняясь вперёд. – Литературное мастерство, русское народное творчество?.. Что-то другое? Есть идеи?
Я помедлила.
– Возможно, подойдёт театральный кружок? – спросила задумчиво.
Директор распрямился с довольным видом.
– Прекрасно! Вы нам подходите. Пройдите к секретарю, чтобы написать заявление. Она подскажет, какие документы нужны. Приходите на работу ровно через месяц. Будете знакомиться со школой, коллективом, готовиться к началу занятий. Учителя у нас дружные, без помощи не оставят.
Он улыбнулся, и я направилась к секретарю.
Через месяц я стояла в своём кабинете перед раскрытыми шкафами и смотрела на кипы бумаг, книг и тетрадей, которые остались здесь от предыдущего учителя. Неразбериха на полках была созвучна смятению во мне, где знания из учебников перемешались с личным опытом, мечтами и сомнениями. Как перед контрольным диктантом, голова, хоть и заполненная прочитанным, казалась пустой, потому что как найти хоть что-то нужное в этом хаосе? Смогу ли я. Умею ли я. Смею ли.
Я взялась за уборку в шкафах. Опустошала их, вытирала полки, чинила дверные ручки. Перебирала книги, тетради, откладывая то, что могло пригодиться, и убирая в коробку лишнее. День, два, три. Наконец, шкафы очистились, чего нельзя было сказать о моей голове. Чем ближе к сентябрю подкрадывались дни, тем больше суетились не разложенные по местам мысли.
Как меня примут дети? Я сумею поставить себя так, чтобы они признали во мне наставника, но не боялись меня? А если нет? Вдруг я ошиблась? Достаточно ли хорошо я знаю русский язык, чтобы не оплошать?
Я вставала в полшестого утра, практически вместе с солнцем, которое постепенно скатывалось к осенней спячке. Шла сквозь просыпающиеся деревья в безлюдной тишине к остановке. Читала Станиславского в электричке. Порхала по кабинету и школе. Тут убрать, туда отнести, там прикрутить, здесь помыть. Написать поурочное планирование, помочь коллегам, записать важные мысли на педсовете, попытаться понять, за что хвататься первым делом.
