Окно пряталось за длинными темными шторами; доковыляв до него, он отдернул тяжелую ткань и распахнул ставни. С бледного неба на него недоуменно уставились звезды.
Уже утро? Или вечер?
Да кто его разберет.
Оглаживая седую бороду, Мор глядел на тихую землю. Что-то еще, кроме простой физиологии, потревожило его покой… Он подождал, пока сон, весть, ощущение вернется, но оно решительно отказалось.
Прошло немало времени, и он уронил штору, но ставень закрыть не потрудился. Возможно, стоит вернуться в постель, вдруг тогда… Как бы там ни было, идея хорошая.
Медленно качая головой, он побрел обратно. Все-таки эти человеческие тела – такая докука!
Несколько раз ухнула сова.
В стене скреблись мыши.
* * *
Глубоко под руинами Рондовальского замка скованный заклятием тяжкого сна, заполнявшим всю пещеру, Лунный Птах, могущественнейший из драконов, внезапно принял на полу горделивую геральдическую позу и так же внезапно сбросил ее. Его вздох теплым ветром пронесся над недвижными телами сородичей. Дух призраком метнулся по небу, минуя каких-то исполинских темных птиц с телами, как клинковая сталь, – они парили на той высоте, где некогда властвовало только его племя. Незримый, он вызвал их на бой, затем напал.
Птицы летели своей дорогой и даже его не заметили.
Беснуясь от бессилия, Лунный Птах возвратился в обитель сна, чуть не налетев по пути на кого-то поменьше размером; когти пропахали борозды на каменном уступе.
Марка эти далекие крики даже не разбудили: они начались, а он спал себе и спал, и проснулся, только когда кто-то вошел в сарай, сгреб его за плечо и энергично встряхнул.
– Проснись! Да проснись уже! – настоятельно зашептали ему в ухо.
– Какого… – начал он, но рот ему тут же закрыла чья-то ладонь.
– А ну, тихо! Это я, Нора. Они и сюда уже скоро доберутся. Тебе надо бежать!
Ладонь исчезла. Марк сел и принялся спешно натягивать сапоги.
– Да что у вас там происходит? О чем ты говоришь?
– Я старалась их опередить и оказаться здесь первой, но они слишком быстрые. Вовремя вспомнила, что ты иногда в сарае ночуешь…
Марк схватил ремень с мечом и застегнул на поясе.
– У меня в амбаре хватит оружия, чтобы остановить кого угодно, – сказал он. – Надо было и сюда чего-нибудь взять…
– Амбар уже тоже горит!
– Тоже?!
– И дом, и малая конюшня, и два ближайших сарая – все горит.
Он вскочил, как подброшенный пружиной.
– Отец в доме!
Она едва успела схватить его за руку, но он вырвался и прыгнул к дверям.
– Нет! – взвизгнула она. – Слишком поздно! Спасайся сам!
Марк распахнул дверь.
Нора сказала правду. Дом полыхал, как один сплошной костер. Крыша уже провалилась. Группа горожан уже шагала к сараю: при виде Марка они подняли вой.
Он отшатнулся в темноту.
– Скорее, вылезай из заднего окна! – рявкнул он. – Пока они не узнали, что ты тоже тут была, – живо!!!
– И ты давай со мной!
– Они меня уже увидели. Ходу!
Марк вышел на крыльцо, захлопнул за спиной дверь и вытащил меч.
Налетчики с рожами, перепачканными сажей и лоснящимися от пота в свете пожара, надвигались на него. Отец… Старый Маракас с вечера мирно закемарил на своем соломенном тюфяке на чердаке. Поздно, слишком поздно…
Папа, они мне за это заплатят!
Он двинулся навстречу врагам.
И вскоре увидел, что вооружены они не только самоделками: старые клинки – а, может, и те, что он сам отковал, – были наново смазаны и заточены. Вон несколько штук сверкают в толпе!
