В двух землях, каждая из которых считала другую мифом, шло время.
Когда мальчику стукнуло шесть, люди уже приметили, что он не только пытается починить все, что по дому валяется сломанного, – но и это ему частенько удается. Вот и сейчас Мел показала мужу кухонные щипцы.
– Не хуже, чем Винс заклепал бы у себя в кузне, – похвасталась она. – Вот помяни мое слово: этот малец станет лудильщиком, это уж как пить дать.
Маракас внимательно изучил работу.
– А ты видела, как он это делал? – с подозрением поинтересовался он.
– Нет. Слыхала, как он молотком стучит, да только занята была – внимания на него особо не обратила. Знаешь же, как он все время с разными железяками возится.
Маракас кивнул и щипцы положил.
– А сейчас-то он где?
– В оросительной канаве, надо думать, – ответила жена. – Плескался где-то там.
– Схожу, похвалю его, что ли. Хороший пацан, здорово щипцы починил.
Он протопал по комнате и, подняв щеколду, вышел из дома. Обогнув строение, Маракас двинул по бежавшей со склона вниз тропке – мимо большущего дерева и дальше, к полям.
В траве жарко жужжали насекомые; где-то над головой заливалась птица. Сухой ветерок взъерошил ему волосы, и Маракас не без гордости подумал про так нежданно выпавшего им на долю ребенка. Здоровый мальчишка, сильный – и умный. Очень умный…
– Марк? – позвал он, добравшись до канала.
– Туточки я, пап, – отозвались издалека, из-за излучины.
Туда он и тронулся.
– Ты где? – пришлось спросить еще через несколько минут.
– Здесь, внизу, – ответили ему.
Маракас подошел к краю и нагнулся посмотреть, с чем там играет Марк.
Мальчишка проложил гладкую прямую жердину прямо над самой водой, свободно умостив концы в желобках на кучах гальки, которые он нагреб на каждом берегу. Посередине палки была такая штука… из квадратных – крыльев? лопастей? – которые толкала текущая вода, и штука крутилась, крутилась, крутилась…
При виде этого устройства по хребту у Маракаса пробежал (хотя с чего бы?) кусачий тревожный холодок – но тут же исчез без следа. Солдат глядел на вращающееся колесико и чуть не лопался от гордости за сына: надо же, чего удумал!
– Что это у тебя тут, а, Марк?
Он сел и спустил ноги с краю.
– Ну… колесико такое. – Мальчик глядел на него снизу, щурясь и улыбаясь. – Его вода крутит – видишь?
– А что оно делает?
– Ничего не делает. Вертится себе.
– Славное какое!
– Ага.
– А щипцы-то ты как славно поправил! – Маракас сорвал травинку и сунул в рот. – Матушка твоя очинно довольная ходит.
– Это было совсем просто.
– Любишь ты, я смотрю, чинить всякое. И мастерить! И чтобы одно с другим работало – правда?
– Ага.
– Как думаешь, этим ты и будешь на жизнь зарабатывать – потом, когда-нибудь?
– Наверно.
– Старый Винс на днях будет смотрины ученикам устраивать у себя в кузне – выбирать, значит, кого взять. Ежели думаешь, что кузнечное дело тебе по душе придется, с железом работать и всякое там, – я с Винсом могу словечком перемолвиться.
– Давай, пап! – заулыбался Марк.
– Ясное дело, работать ты будешь с настоящими, полезными вещами. – Маракас махнул рукой на водяное колесо. – Не с игрушками всякими.
– А это и не игрушка. – Марк задумчиво посмотрел на свое творение.
