Глория расхохоталась. Он тоже.
– В общем, – подытожил он, – я, правда что, пойду и поговорю с ним. Да знаю я, знаю – это все не его вина. Не хочу, чтобы малец огорчался.
Он уже двинулся было к дверям, но задумался.
– И все-таки интересно… – сказал Майкл.
– Да. Я знаю.
– Уверен, у нашего сына не было этой забавной родинки на руке.
– Только не начинай заново, умоляю. Тебя опять зациклит.
– Да, ты права.
Шагая по коридору в сторону Дэновой комнаты, он услышал тихое треньканье гитарных струн. Вот аккорд в ре, вот в соль… Просто поразительно, с какой скоростью шестилетний ребенок освоил специальный, уменьшенного размера инструмент. Но и странно! В семье до сих пор никто не выказывал ни малейшего признака музыкальных способностей.
Он негромко постучал.
Гитара смолкла.
– Да?
– Можно, я войду?
– Угу.
Майкл толкнул дверь. Дэн валялся на одеяле. Гитары нигде видно не было – наверное, под кровать спрятал.
– Это было реально здорово. Что ты играл?
– Так, какие-то звуки. Не знаю.
– А почему перестал?
– Тебе же не нравится.
– Никогда такого не говорил!
– Так я тебе говорю. Видно же.
Майкл сел рядышком и положил сыну ладонь на плечо.
– Ну, значит, ты ошибаешься. У всякого человека есть то, чем ему нравится заниматься. У меня это работа, – он помолчал и, наконец, выдал: – Ты меня напугал, Дэн. Понятия не имею, как так получается, что машина с ума сходит, стоит только тебе появиться в комнате… – а то, чего я не понимаю, меня иногда пугает. Но я на тебя в самом деле совсем не сержусь – просто так кажется, если меня выбить из колеи.
Мальчик перевернулся на бок и посмотрел ему в глаза. Потом слабо улыбнулся.
– Может, сыграешь мне что-нибудь? Я был бы рад послушать.
– В другой раз.
Майкл оглядел комнату. Большущая полка книжек с картинками, конструктор лежит, так и не распакованный… Мальчик тем временем принялся чесать запястье.
– Ты что, руку поранил?
– Угу. Ее просто дергает… родинку… иногда.
– И часто?
– Всякий раз, как… такое случается.
Он неопределенно махнул рукой в сторону входной двери – и внешнего мира в целом.
– Уже почти прошло.
Майкл взял сына за руку и в который раз внимательно изучил темный силуэт дракона на внутренней стороне запястья.
– Доктор сказал, беспокоиться тут не о чем – ни во что плохое она никогда не превратится.
– Да все уже нормально!
Майкл еще некоторое время поглазел на пятно, потом пожал легонько руку и мягко положил на одеяло.
– Может, хочешь чего-нибудь, Дэн? – спросил он с улыбкой.
– Не-а. Ну… книг еще на самом деле.
Майкл засмеялся.
– Тебе только этого и надо, да? Хорошо, заедем попозже в книжный и поглядим, что у них есть.
Тут уж и Дэн улыбнулся.
– Спасибо, па.
Майкл стукнул его легонько в плечо кулаком и встал.
– …и да, я буду держаться подальше от твоего кабинета.
Уже в коридоре Майкл услышал, как в комнате сына быстро и тихо забренчали струны.
Когда мальчику исполнилось двенадцать, он сделал лошадку.
Высотой в две ладони и движущуюся: внутри у нее был часовой механизм на пружине. После работы он оставался в кузне сверхурочно и ковал себе детали, а потом подолгу сидел в сарае, который выстроил сам за родительским домом, отмеряя, подпиливая и полируя шестеренки. И вот уже коняшка скакала по полу сарая на радость ему и всей честной компании, состоявшей из одного человека, девятилетней соседской дочки по имени Нора Вейл.
Нора захлопала в ладошки, а лошадь повернула механическую головку и чуть ли не лукаво на них посмотрела.
