Входит Коляскин.
Коляскин. Это, оказывается, город Отрадное. Следующая – Мга.
Пауза.
Тимофеева. Ты что, на станции был?
Коляскин. Что ты? Я ж только вышел.
Тимофеева. Ну и иди. (Горчичникову.) А еще?
Горчичников. А еще… Я не хотел без Петра Викторовича говорить, потому что это получится как бы попытка украсть, или можно назвать – исподтишка, хотя эти дела почему-то так делают и считают, что это правильно…
Коляскин. Я пойду, там посижу. Или – поехали домой, Алена!
Тимофеева. Можешь ехать совсем.
Коляскин, вздохнув, остается.
Горчичников. Мне бы не хотелось, Петр Викторович, пользоваться также своим преимуществом в умении выразить себя. Но я утешаюсь тем, что в человеческих отношениях речь значит меньше, чем взаимные откровенности или неприязнь в поведении, во взгляде, даже, бывает, на расстоянии. Я замечал. Вдруг появляется неприятный тебе человек метров за двести от твоего дома и у тебя мгновенно портится настроение и тут – вот он, через четыре-пять минут стучит в дверь.
Тимофеева (встает, подходит к двери комнаты, открывает ее, Горчичникову). Ты здесь ночуешь, Толя?
Коляскин и Горчичников одинаково ошеломлены.
Горчичников. Да… Это я с детства здесь… живу.
Тимофеева. И здесь-то книг сколько… (Оборачивается, Горчичникову). А ты любишь уют, оказывается. Одна лампа на столе, одна люстра, и одна над изголовьем. И коврик перед диваном. Вот только обои лапастые. Надо переклеить.
Горчичников (встает, топчется около Тимофеевой). Да… Наверно…
Тимофеева. А чтобы тебе было удобно заниматься, надо купить кресло. А здесь встанет швейная машина.
Коляскин. Он что, сам шьет?
Тимофеева. Не знаю. Это моя машина.
Коляскин. Зачем? Ты же недавно купила.
Тимофеева. Недавно.
Коляскин. Ну вот. А уже продаешь.
Тимофеева. Я не продаю. С чего ты взял?
Коляскин. А что?
Тимофеева. Ничего.
Закрывает дверь, садится на стул.
Коляскин. Ему зачем машинка?.. Матери его, что ли?
Тимофеева. Ты, Петя, иногда становишься, как сундук: на тебе хоть прыгай, хоть в карты играй. (Горчичникову.) Толя, объясни ему.
Горчичников (он бледен, торжествен). Насколько я понимаю, Петр Викторович, в образовавшейся ситуации мне предстоит установить статут…
Коляскин. Ох, да замолчи ты! (Закрывает уши ладонями.) Куда я попал, а?.. Давай отсюда как-нибудь сваливать!.. Что это ты про машинку, Алена?.. Про машинку-то ты что?..
Крутит у нее перед глазами ладонью, привлекая внимание. Она в досаде бьет его по руке.
Тимофеева. Ты слушай, что тебе человек объясняет!
Коляскин. Да какой это человек? Это… две программы на одном канале! (Горчичникову.) Сейчас как дам сверху – нормально заговоришь!
Тимофеева. Ах, та-ак! Хорошо. Тогда я тебе объясню. Мы с Толей решили пожениться.
Пауза.
Коляскин. С каким Толей?
Тимофеева (кивая на Горчичникова). С ним.
Коляскин (пауза). Поехали домой, Алена.
Тимофеева. Езжай. Я уже там не живу.
Коляскин. А где ты живешь?
Тимофеева. Здесь.
Пауза.
Коляскин. Здесь. А почему здесь? С кем?
Тимофеева. Ну что за сундук, действительно!.. С ним! С Анатолием!
Коляскин. Да брось ты. Хватит, Алена. Едем домой.
Тимофеева. Толя, подойди.
Горчичников подходит. Тимофеева обнимает его и целует. Коляскин хохочет.
Тимофеева (гневно). Выйди отсюда! Уходи! Не хочу тебя видеть ни сегодня, ни завтра – никогда! А за машинкой Трансагенство пришлю!
Коляскин. Может, вы еще туда (кивает на спальню) заглянете? Я – ничего! Вот здесь посижу, книжку почитаю!
