Подробности дела № 1000 - страница 6

В этот момент неожиданно прямо над ним в гримерке кто-то начал разыгрываться на трубе. Варни вздрогнул и с легким недоумением посмотрел на потолок, словно пытаясь просверлить его взглядом и посмотреть на нарушителя своего спокойствия. Сейчас, когда он собирался какое-то время побыть в тишине, звук трубы показался ему крайне раздражающим и чересчур громким. К счастью, это продолжалось совсем недолго и вскоре вновь воцарилась тишина.

Всё последующее время до концерта ничего особенного не происходило. Понаблюдав еще немного за происходящим на экране, он выключил монитор, прилёг на удобный мягкий диван и закинув руки за голову, постарался ни о чём не думать. Ни о том какое количество любителей классической музыки будет смотреть в прямом эфире открытие фестиваля, ни о том, что в зале будут присутствовать многие выдающиеся музыканты и самые авторитетные знатоки, перед которыми точно не хотелось бы ударить в грязь лицом и ни о том, что последние несколько дней его периодически посещало какое -то непонятное чувство тревоги, которое было абсолютно никак не связано с предстоящим выступлением в "Большой Черепахе".

Мысли обо всём этом он как мог старался отгонять от себя. Но тем не менее, за 45 минут до начала, ему стало казаться, что его концертный костюм стал на два размера меньше, каблук левого ботинка вырос сантиметра на полтора, а может уменьшился правый, запонки на рубашке стали вдруг килограммовыми гирями, а воротничок рубашки и бабочка стали неприятно давить на шею. Вдобавок ко всему он обнаружил, что вообще не помнит как начинается второй концерт Рахманинова…

–Вся надежда на вас —глядя на свои пальцы подумал Варни. —Вы главное начните, а я попозже к вам уж как- нибудь присоединюсь. Потом усмехнувшись про себя добавил: —Надеюсь, что присоединюсь.

Начало выступления неумолимо приближалось, о чём Варни любезно напомнил появившийся в дверях тот самый невысокого роста человек в серебристом костюме с экрана монитора. —Через 15 минут начинаем! —сказал он и шутя добавил: —Просим маэстро переместиться поближе к сцене. —Давно готов к перемещению —подхватил шутку Варни и сделав пару глотков воды, вышел из гримерной.

…Он появился за кулисами, когда оркестр уже выходил на сцену. Спустя какое- то время музыканты начали настраиваться. Скрипки, альты и виолончели созвучием квинт празднично заполнили зал, где -то поверх них по-весеннему весело защебетали флейты, их поддержали кларнеты. Чуть позже присоединились меланхоличные гобои, мягкие бархатистые фоготы и величественные волторны. Пару раз вставили своё веское слово литавры и контрабас. Так, постепенно в процесс настройки были вовлечены все инструменты оркестра, создавая тем самым ту изумительную какофонию, которая предшествует любому началу симфонического концерта и создаёт неповторимую атмосферу ожидания и предвкушения праздника музыки.

“Увертюра перед расстрелом” – шутя окрестил про себя эту какофонию стоявший за кулисами Варни, чувствовавший себя словно перед прыжком в воду с высокого обрыва. В эти последние минуты перед выходом на сцену, он испытывал двоякое чувство: огромное желание как можно поскорей уже покончить со всем этим, смешивалось с бурной рекою вовсю бушующего в крови адреналина, со страхом, но в тоже время азартом и любопытством перед неизвестностью и с переполняющей его душу радостью от возможности поделиться с публикой любимой музыкой Рахманинова.