Подробности дела № 1000 - страница 7

Настройка закончилась, на сцене всё стихло и в этот момент за кулисами появился дирижер. Подойдя к Варни они дружелюбно поприветствовали друг друга, перекинулись парой слов, над чем- то посмеялись и тот похлопал Варни по плечу.

Тем временем, до отказа заполненный зал "Большой Черепахи" громкими аплодисментами решил напомнить артистам, что пора бы уже и начинать. Через пару минут, словно повинуясь этому настойчивому требованию, свет в зале стал чуть приглушеннее, а на сцене чуть ярче. Публика затихла и мёртвая тишина, как губка, постепенно впитала в себя все звуки вокруг, словно бы предложив музыке заполнить эту образовавшуюся пустоту…

–Ну что… Пора! Прошу Вас, Маэстро. —сказал дирижёр и жестом пригласил пианиста на сцену. Сердце Варни бешенно заколотилось, пульс громким барабаном неприятно застучал в висках, а пальцы похолодели так, словно их поместили в сосуд с обжигающей ледяной водой. И тогда, чтобы не дать эмоциям больше ни единого шанса, он уже без всякого промедления быстро покинул кулисы и под бурные аплодисменты зрителей и оркестрантов, которые приветственно постукивали смычками о нотные пюпитры, решительным шагом направился к роялю. Подойдя к краю сцены, он с чуть смущенной улыбкой легким поклоном поприветствовал зал, потом оркестр и бросив быстрый взгляд на дирижёра сел за инструмент. Всё происходящее было для него как в тумане… Сознание ещё вовсю сопротивлялось выступать перед аудиторией, количество которой сложно было вообще определить каким -либо числом и Варни на мгновенье показалось, что всё это происходит не с ним. Что на самом деле он всё ещё стоит за кулисами, а какой- то неизвестный ему смельчак под прицелом камер собирается исполнять второй концерт Рахманинова и это будет транслироваться на всю Вселенную. От волнения, смутно представляя ЧТО вообще он будет сейчас играть, Варни осторожно положил руки на клавиатуру рояля, с надеждой пристально посмотрел на них и замер в ожидании, что всё каким- то образом начнётся само собой… То ли высшие силы в этот вечер были на его стороне, то ли руки сами и без того настолько хорошо знали материал, что ничего другого просто и не могли сыграть… Неизвестно… Но на его счастье пальцы не подвели своего не в меру разволновавшегося хозяина и автоматически расположившись на нужных нотах, сами безошибочно заиграли эти первые тяжелые фа минорные аккорды вступления с нарастающим крещендо. Через 10 тактов вступил оркестр, зазвучала главная тема и уже начиная с этого момента Варни, словно дайвер, погрузившийся глубоко под воду, полностью потерял связь с внешним миром и всё вокруг перестало существовать для него. Всё, кроме музыки… Она начала заполнять каждую клетку его тела, проникать в каждый уголок его души, а он, в свою очередь, вкладывать в нее уже свои чувства, свои эмоции, наполнять своим, понятным только ему смыслом. И только после такого необъяснимого, загадочного и скрытого от всех круговорота, каждый сидящий в зале смог услышать то, о чём так любят рассуждать в своих скучных статьях умные музыкальные критики, называя это “совместным творчеством композитора и исполнителя”, “удачной интерпретацией произведения” или как- угодно ещё…

…Волнение и скованность мало-помалу ослабевали, а к началу побочной темы исчезли окончательно, уступив место ясному сознанию и предельной сосредоточенности на исполнении. Порой, его отрешенный взгляд всё же ненадолго отрывался от клавиш и устремлялся куда-то поверх рояля. Со стороны могло показаться, что его внимание привлекало что-то, находящееся в правой от зрителей кулисе, но на самом деле описать в этот момент вообще хоть что-нибудь, что попадало в поле его зрения, было для него довольно затруднительно. Можно было только предположить, что это мог быть, к примеру, нечёткий профиль дирижера или общий размытый план, на котором в какое -то одно большое расплывчатое пятно сливались альты, виолончели, контрабасы, словно бы он смотрел на них через залитое дождем стекло…