«Война и Мир»
Скажите, вы читали про Войну?
Потом о Мире – пухлые два тома
(Они по школе будут вам знакомы) –
От графа русского, от Льва Толстого.
Он дал нам факты, форму, глубину
Любви… переживаний, чувств и боли.
С лихвою ими переполнены страницы,
Где весь сюжет в характерах и лицах –
До мелочей, навзрыд прописанные роли
Пришедших из историй и рассказов,
В которых ложь и правда вместе – сразу.
От автора, не ментора святого,
А от того, кто знал и славил слово,
Внося божественную искренность и силу,
Рождённую в переживаниях и вере
(Блажен, кто в свет и мудрость их поверил).
И солнце поднялось, и осветило,
И обнажило чувственную нежность
И откровенность, страстность и безгрешность
На шпаги острие, в повествованье книги:
В глазах священника и на руках расстриги.
Падение ядра, вращенья бесконечность,
Компот из вишни, летний сад, беспечность
Спеша сливаются в одной судьбе и жизни,
В цветущей юности, служении Отчизне.
Итак, который будет вам дороже?
Скажите честно, если про Войну, –
Я вам поверю, и про Мир – пойму.
В одном – любовь, в другом всё жёстче, строже.
Который том роднее, ближе вам, по нраву?
Рожденье, смерть, что вас волнует, право,
И чувства дарит ярче и острее?
Во что вы верите, что примете скорее –
Войну? А восхищаясь, радуясь… чему?
Потере жизни, помутнению рассудка?
Там лишь одно ночное время в сутках
И верить можно только одному –
Себе. Любой другой Войною занят,
А если обещает, то обманет…
Во всём великий смысл и острота порывов.
Для чувств таких, как жалость, доброта, к сочувствию позывов,
Здесь места нет совсем… Не время!
А чтоб собрать хоть что-то – это бремя.
И надо всем парит старуха-смерть
И каждому в глаза спешит смотреть.
Старается вовсю, играет с жизнью,
А на кону судьба, оконченная тризной, –
Финал естественный, когда приходит срок.
А здесь? Когда ещё не время и урок
Наш не окончен первый… и пока
Не ждём финала, перемены и звонка:
На перерыв, антракт, на передышку…
Но жизнь уйдёт, и смерть захлопнет крышку –
Ей (смерти) всё равно и не нужны конфузы.
Кого приветствовать, что русских, что французов,
То попадающих под руку эфиопов,
Ей всё равно – лишь приобнять кого-то
И проводить к паромной переправе.
А там монеты две – и вновь назад,
Туда, где можно лгать и править
Свой чёрный бал – на людях… и приват.
Как в домино – две краски маскарада
И на земле рисуют круги ада –
Где мерзости отчётливо видны
Во всех кровавых «подвигах» Войны…
Вот взрыв – и юноша упал, во взоре страх,
Мгновеньями бегут сюжетов вспышки.
А сколько их… о, бедные мальчишки…
Между прологом с эпилогом – боль и прах.
Ну всё, с Войной понятно стало,
Хотя бояться мужу не пристало –
Но не она для нас пристанище души.
Нам Мир с любовью будут идеалом.
О Мире и любви скорей пиши –
Без взрывов, стонов, в неге и тиши.
Так хочется на юность посмотреть,
На молодость в наивной страсти первой.
А самому красиво постареть,
Не поклоняясь ни Аресу, ни Минерве.
Стремление к полёту, вере, чистоте –
Вот то, о чём поют писатель и поэт.
О нежности, душевной теплоте
Мечтают воин, пацифист, эстет…
А первый бал Наташеньки Ростовой?
Что лучше для сюжета для простого!
И первый поцелуй, и детские желанья,
Улыбки, танцы, девичьи мечтанья…
В любви, Войне есть общее – экстаз!
Но если первая есть жизни продолженье –
Стремленье к идеалам, чистоте,
Искусству и природной наготе…
То во второй… от идеалов отреченье,
Души падение и саморазрушенье.
И в этом убеждались мы не раз.
Война и смерть – как сёстры, две подруги.
