«Это всё происходит не со мной, с кем-то другим… С кем-то другим… На дверях висел замок, взаперти сидел щенок… Чёртов детский стишок, проваливай, сейчас не время! Всё это не со мной, не со мной, это не я… Их не убили, они не могут быть мертвы! Только не их!»
Ноги волочились сами собой, я медленно брела вперёд, как заколдованная.
«Мне нужно знать… Знать, здесь ли они…»
– Я с тобой. Я тут, рядом, – раздался из тяжёлого затхлого полумрака сдавленный голос Марка Сантино. Пиликнул коммуникатор. – Быстро медиков сюда. Двухэтажка справа, в глубине территории…
В голове безумным бесконечным волчком крутились строчки из детского стишка:
«На дверях висел замок, взаперти сидел щенок…»
И вновь, и вновь, по кругу…
Я неровно шагала по этому коридору смерти, опуская взгляд то влево, то вправо, и слышала, как Марк идёт следом. В звенящей тишине наши шаги отдавались громом в ушах. Морок наваливался, душил солёным ароматом молодой смерти… Присев у первого попавшегося тела, я приподняла простыню. Бруно с разбитой головой…
«На дверях висел замок…»
Следующее тело – бледная Эшли с неестественно вывернутой шеей…
«Взаперти сидел щенок…»
Лежащий на животе Кацман, подогнувший под себя ноги…
«Все ушли, и одного…»
Посиневшая лицом Эвелин с фиолетовыми следами пальцев на шее…
«В доме заперли его…»
Я стянула очередную простыню и рефлекторно зажала рот рукой. Аня в разодранной кофте с кровавой раной в животе… Рыжие волосы слиплись, пропитавшись багрянцем, а взгляд больших глаз был устремлён куда-то в потолок. Мёртвые глаза гипнотизировали, манили, в них я видела девятый вал эмоций и чувств, которые захлестнули последние мгновения перед тем, как её дыхание прервалось. Они навеки отбились слепком в голубой радужке – животный страх, дикая боль, чудовищное облегчение… Облегчение жизни, освобождённой смертью…
Кто-то взял меня за плечо и голос Марка тихо произнёс:
– Пойдём отсюда. Не нужно нам тут находиться.
Я с нечеловеческим усилием оторвала взгляд от Анны и повернулась в сторону обрамлённого телами коридора, который тянулся далеко-далеко, исчезал где-то в чёрной бесконечности, как голодная разинутая пасть ненасытного чудовища.
– Вера и доктор, – выдавила я из себя. – Я должна знать…
И я двинулась вперёд. Покатилось во все стороны эхо оглушительного грохота едва слышных шагов, и сильная ладонь вновь легла на моё плечо.
– Нет, ты не должна. Ты больше ничего им не должна, ты ничем не сможешь им помочь.
Я попыталась вырваться, не получилось – он крепко держал меня. Развернул к себе, взял за плечи и встряхнул.
– Смотри только на меня, не смотри на них, – приказал он, пронзая меня взглядом бездонных карих глаз.
Я послушно глядела на него снизу-вверх. Его лицо плыло, распадаясь на странные узоры, будто он был под водой – взор мой был затуманен влажной пеленой. Марк мягко, но крепко приобнял меня за плечи, прижал к себе и вывел из корпуса на улицу. С громогласным шелестом и постукиванием карабинов, пряжек, кармашков и креплений мимо нас проследовали и скрылись в дверном проёме солдаты с наплечными сумками.
Марк аккуратно усадил меня на ступени и присел рядом. Я отсутствующим взором смотрела в серо-зелёный ком пластилиновой пустоты – я не могла закрыть глаза, потому что если я это сделаю, коридор вернётся. На то, чтобы разрыдаться, не было сил. Их больше не осталось ни на что.
Набухавшая сверху сизая туча наконец прохудилась, и по зелёной траве зашелестели первые капли дождя, застучали по гравию, забарабанили по моим грязным волосам. Может быть, этот дождь будет оплакивать погибших друзей вместо меня?
