Поговори со мной. Живые истории про детей и взрослых - страница 16

Я вспоминаю, что перед отъездом просила его помолиться о моих делах.

– Ой, Тёма! – всплескиваю я руками. – Все прошло хорошо. Ты, наверное, молился?

– Ну-у! – Вид у Тёмы очень важный. – Я выделил несколько минут.

Копаю картошку, а неподалеку играет маленькая Маша. Оглядываюсь и вижу, что она держит в пальцах червяка и с интересом городского жителя его рассматривает.

– Маша, не трогай его, – прошу я, – червяки очень полезны.

Маша в недоумении смотрит сначала на меня, затем на червяка и с ужасом спрашивает:

– ЭТО надо есть?!

На даче я сплю с маленькой Машей на старой широкой кровати. У нее есть своя кроватка, но ночью Маша сильно ворочается и может свалиться. Я сплю с краю. Утром просыпаюсь от того, что Маша пальцами раздвигает мне веки:

– Ты спишь?

Ложимся спать. Прощаясь с Машей, я шутливо говорю ей:

– Пусть тебе приснится горба-атый и старый верблюд!

Потом я решаю, что мое пожелание грубовато.

– Пусть тебе приснится ослик, маленький и пушистый!

Маша, подумав, говорит, совсем как взрослая:

– Нин, ну ты уж определись: или ослик, или верблюд!

На даче трудно приучить ребят переобуваться, вбегая в дом за мячом или игрушкой.

А уж для Тёмы у меня сочинена загадка: «Если в раздевалке обувь стоит посреди дороги, на ходу – чья эта обувь?»

Долгий летний день. Ранний подъем, парник, огурцы, к которым не подлезешь, так они разрослись, обед, мытье посуды, потом собака Коша провалилась в подвал, и мы еле нашли ее…

Уставшая, сижу за кухонным столом, читаю журнал. Влетает Тёма.

– Нина! Хочешь загадку? Если чьи-то калоши стоят посреди раздевалки – ЧЬИ это калоши?

Оглядываюсь. Калоши, которые я надеваю в парнике… стоят посреди раздевалки. Тёмино лицо сияет.

В моей комнате открыта форточка. Заходит Тёма, который опять простужен. У него возле кровати целый караван: слон, мышонок и баран. Тёма направляется к своему каравану продолжать игру.

– Тёма! Уходи, форточка открыта!

– Ну что ж теперь делать! – спокойно отвечает он.

Ура, начались зимние каникулы! Наша прихожанка Жанна Борисовна рассказала нам, как делать маски к рождественскому балу. «Прико-ольно!» – сказала Катя, и мы решили делать.

Тёма всегда делает то, что делает старшая сестра, даже если она шьет платья кукле. Катиного терпения, как и обычно, хватает ненадолго, но Тёма, если захочет, может быть настоящим тружеником. Время от времени я отхожу от ребят на кухню, где варится суп. Слышу пение Тёмы, занятого вырезанием масок: «Сомненья прочь, уходит в ночь отдельный, десятый наш десантный водольон, десятый наш десантный водольон!»

Везу племянницу к себе домой на каникулы и радостно предвкушаю, как мы будем с ней играть в купленные мною новые игры. Конечно, я приготовила и лото с интересными вопросами из церковной жизни, и новые детские песенки (как весело мы будем их разучивать на фортепиано!). Наконец я замечаю, что Катя как-то совсем и не рада, даже наоборот, очень расстроена.

– Что-то не так, Катя? Что случилось? Помолчав, собравшись с духом, она спрашивает:

– Нина! А ты будешь мне давать смотреть телевизо-о-ор…

И в голосе звенят давно сдерживаемые слезы.

Музей Скрябина. Маленький зал, в несколько рядов стоят стулья для зрителей. Сегодня выступают мои знакомые, и я пришла с племянниками и сестрой. Кате, которая сидит со мной рядом, слушать очень тяжело. Сидит она прямо, не двигаясь, но иногда из ее груди вырывается тяжелый вздох. Сколько в нем тоски и безысходности! Не так ли вздыхал Иосиф Прекрасный в плену у египтян… Ситуация осложняется тем, что по другую сторону от Кати сидит папа исполнительниц-пианисток. Начать объяснять это Кате – он непременно услышит. Я искоса посматриваю на него, бедного, и мне так неловко… Кажется, это самый длинный концерт в моей жизни.