Погружение в музыку - страница 14

Ум человеческий имеет пределы.

Глупость человеческая – беспредельна.

А вдруг это высказывание более чем двухтысячелетней давности поможет и вам, в случае если вам придется встретиться с невероятными глупцами.

У музыки есть одна особенность, которой всегда завидовали поэты.

Это – возможность одновременно говорить о разных настроениях.

Я сам, когда писал стихи, завидовал себе как музыканту.

Мне хотелось в стихах сделать то же самое, что и в музыке, которую играл.

Чего только я ни придумывал!

Писал стихи для двух читающих одновременно.

Приходится признать, что я проиграл.

Не получилось.

Пытался сочинять стихи, где отдельные слова, извлеченные из большого стиха и составляющие малый стих, рождают новый смысл. Не получилось, ибо стих должен быть не только на бумаге, но и читаем вслух. Из многочисленных многоголосных стихов я оставил только два. Один из них я предлагаю вашему вниманию.

Но и в этом стихе, хоть он и называется двухголосным, все равно нет музыкальной одновременности.

Он – двухголосный, но второй голос – в скобках и читается тише. Он – как бы внутренняя речь. Называется стих «Песенка шута».

ПЕСЕНКА ШУТА (двухголосие)

(второй голос читать тише, как бы про себя)

Бим-бом! Бим-бом! Вам как – мой колпак!

К празднику его мне сшили.

Что проходишь, посмотри ты!

(…Ночью спать не даст мне Шиллер,

Днем измучает гастрит…)

Лишь по праздникам, Дурак,

Надеваю свой колпак!

(…В шуме вряд ли кто поймет,

Кто – поэт, кто – идиот,

В этом мире роз и слез

Первый шут – Иисус Христос.

Я коллегу узнаю…)

Дяди, тети, я – пою:

Трень-брень, бим-бом!

Думали, я – под столом?

Нет, в рояле я закрылся

И кусаю струны.

Думаете, вот упился

Шут ваш полоумный!

(…Нет, подслушал разговор

О Шопене я вчера,

Понял нервно: с этих пор

Струны рвать – моя игра.

Счастье, что Шопен не слышал…)

Дяди, тети! Как я вышел!

На руках моих – галоши,

На ногах – перчатки!

(…На Земле с шутовской ношей

Будет все в порядке…)

Этот стих – о вечной трагедии таланта при ничтожных правителях, в руках которых его, таланта, судьба.

Он написан под впечатлением такой несправедливости, когда талантливые люди, чтобы выжить, должны притворяться бездарными.

Герой моего стиха – глубочайший человек, который вынужден работать шутом у короля, развлекать его величество и его гостей.

Он должен всегда, где бы он ни был, притворяться дурачком.

Он – великий философ, но на нем – шутовской колпак.

У него – богатейшая внутренняя жизнь, но об этом никто и никогда не должен узнать.

Он любит музыку Шопена, но должен петь примитивные куплеты, которые нравятся королю. По ночам он читает трагедии гениального немецкого поэта Шиллера, но не дай бог об этом кто-нибудь догадается.

Он – поэт, но и об этом никто не должен знать. Он изучает историю христианства и приходит к ужасному выводу, которым ему не с кем поделиться. Он слышит примитивные разговоры напыщенных высоких гостей, но он должен выглядеть и восприниматься так, словно он глупее любого гостя.

Попробуйте прочитать этот стих вдвоем, один должен читать громко, другой – тихо.

Тогда получится что-то похожее на двухголосие.

Я хочу предложить вам услышать музыку настоящего музыкального двухголосия.

Эту музыку написал русский композитор с очень печальной судьбой. Имя его – Модест Петрович Мусоргский (модуляция 6).

Всю свою недолгую жизнь он был совершенно одинок. Ни жены, ни детей. Причина этому глубоко трагическая, в нее мне сейчас не хочется вдаваться.