Князь поднял голову.
Я вздрогнула от неожиданности.
Это же он! Мой бледный и
беловолосый спутник с короткой бородой!
Липкая тревога обволокла мое
горло, мешая дышать, от былого спокойствия не осталось и следа.
- Добрый вечер, госпожа Джулия
Шелтон, - проговорил он тихим, завораживающим голосом.
Синие глаза смотрели холодно и
оценивающе, словно ему привезли не девушку, а лошадь. Или это игра света и мне
не нужно делать преждевременных выводов?
- Рада приветствовать вас, князь
Гуммель, - ответила я мягко, и в то же время непоколебимо. – Я рада
приветствовать вас в вашей стране, куда меня привезли насильно.
- Ваша красота и бедственное
положение вашего края не оставили вашему брату выбора.
- Не льстите себе, - я попыталась
отогнать едкую мысль о причастности к похищению Оливера. – Ваш царь сделал все
ради этого бедственного положения.
- Арания пытается отвоевать
нужные ей территории. Но пока интересы нашей страны заканчиваются только на
севере Фиалама. Ровно, как и интересы Фиалама крутятся вокруг аранийского
флота.
Мне захотелось начать яростный
спор, чтобы отстаивать свою позицию, но я слишком устала, была измотана тяжелой
дорогой и голодом. В пути мне давали вяленое мясо, сухари и воду, что совсем не
поспособствовало силе моего духа и моего тела. Поэтому вместо того, чтобы
кинуться в бой, я задала Гуммелю неожиданный вопрос:
- Почему вы ехали со мной в одной
повозке?
Он встал из-за стола, и оказался
выше, крепче и сильнее, чем казался мне при первой встрече и показался сейчас.
Широкие плечи, крупные мускулы, сведенные белые брови, опасный синий взгляд.
Такой не пощадит ни врага в бою, ни преступника на казни, ни провинившегося
слугу. Я смотрела на него во все глаза, и не понимала, больше любуюсь им или
опасаюсь его.
Валентин подошел ко мне.
Два быстрых шага – это он так
быстро пересек приемную? Отступить бы, да некуда и незачем. Мужчина оказался
совсем близко, а я замерла на месте, не в силах ничего сделать. Слишком я
пугливая, слишком много во мне страха. Хоть иногда он и меняется на силу и храбрость,
но очень ненадолго. Так что пользы от смелости мне почти нет.
Только и смогла, что поднять
голову, не отводя взгляда от него.
Глаза Валентина словно бы
гипнотизировали, манили, дурманили. Голова пошла кругом, когда он протянул руку
и коснулся моей щеки, по коже побежали мурашки. Я не отпрянула, не оттолкнула
его, не закричала. Должно быть, это и есть выдержка, когда лучше застыть на
месте и не сделать себе хуже.
А потом с моих уст сорвалось
хриплое и яростное:
- Я никогда не стану вашей женой!
Валентин дернул щекой.
- Очень жаль. Потому что, когда я
уломаю вашего брата в письмах, он тотчас же вышлет ваше приданое.
- Не быть этому! – воскликнула я,
пораженная собственной смелостью.
Даже усталость сейчас не могла
мной повелевать. Я страстно желала остаться собой – избалованной девчонкой из дома
Шелтон. И, судя по хмурому лицу Гуммеля, он совершенно не желал получить отпор.
- Позволите узнать, почему? –
вкрадчиво спросил он, не переставая смотреть мне в глаза.
С моих уст сорвался, наверное,
слишком храбрый ответ:
- Потому что я в своих письмах
буду умолять его об обратном!
