Налюбовавшись вокзалом, парни отправлялись искать одну из главных улиц Арзамаса – улицу Карла Маркса. Судя по Петькиным изысканиям на ней, было что посмотреть: это и музей Аркадия Гайдара, и музей Максима Горького, где он жил, находясь в ссылке. Особенно Петька хотел посетить музей Горького. Парни сравнивали Арзамас с Городцом – такие же узенькие улочки, старые рубленные, но в то же время очень опрятные домики.
Петька шагал, держа перед собой телефон с открытыми картами чтобы не заблудиться. Около часа парням потребовалось, чтобы добраться пешком до Мемориального музея Максима Горького. В музее Николай надеялся согреться и обсохнуть после мерзкого мелко-моросящего дождя. Но увидев, какое количество машин и автобусов стоит возле него, стало понятно, что там сейчас проходит какое-то мероприятие и вряд ли им сегодня удастся посетить музей. Так, оно и оказалось: вежливая тётенька на входе попросила ребят прийти в другой раз. На Петькином лице читался назревающий скандал, который он был готов сиюминутно устроить. При этом он даже не подумал, что делать это бесполезно, так как вахтёрша всего лишь выполняла свою работу. Николай, видя это, вовремя спохватился и повёл разбухающего от злости друга подальше от музея.
– Ладно. – буркнул Петька и указал на перекрёсток, – Вон музей Гайдара, пошли туда!
Действительно, недалеко от музея Горького находился музей Аркадия Гайдара, куда Петька кинулся чуть ли не бегом. Но это оказался Литературный музей Гайдара со скульптурой молодого мальчика, которым, в последствии как узнали Петька с Николаем, оказался четырнадцатилетний Аркадий Гайдар, уходивший на фронт. Заплатив по 70 рублей, парни с удовольствием погрузились в прошлое писателя.
– А я и не знал, что его настоящая фамилия Голиков! – удивлённо протянул Петька, рассматривая стенды с документами и фотографиями.
Смотря на экспозиции, они также узнали, что Аркадий родился в городе Льгов Курской губернии, а только в 1912 году семья писателя переехала в Арзамас. До переезда отец Аркадия был учителем, но в Арзамасе стал работать в акцизном ведомстве. Мама же закончила фельдшерские курсы и работала в больнице.
Ходя от экспозиции к экспозиции, Николай почувствовал, что у него в кармане джинсов вибрирует телефон. Конечно же, это бабушка. Но экран, к удивлению, показывал совсем иное: «Василий Павлович»
– Василий Павлович!? – тихо с нескрываемым удивлением произнёс Николай, продолжая смотреть на экран звонящего телефона.
– Во-о-от блин! – схватился за голову Петька и шёпотом произнёс матерное слово.
– Алло? – всё же ответил на звонок Николай.
– Коля привет! Значит, вы всё-таки уехали в Арзамас. Мне так твоя бабушка сказала.
– Да, уехали… – тихо ответил Николай.
Петька тем временем прислонился насколько мог своим ухом к телефону Николая в надежде хоть что-то расслышать.
– Я так и подумал. Не слушаете вы старших. – послышался вздох Василия Павловича на другом конце.
Взрослые! Как же вы не понимаете, что слушать вас в такое время, когда «собственное я» так бушует и рвётся наружу, раздирая грудную клетку в клочья. Да какое нам дело до ваших нравоучений, когда жизнь во круг кипит и цветёт в то время, когда мы страдаем, сидя за партами, и ровным счётом ничего не видим, кроме навязанных вами же лекций и конспектов. Как это всё нам может пригодиться в будущем!? Да никак! Мы новое поколение! Нам решать, как нам жить и кого слушать!
