Поиск смысла в жизни. Как наконец по-настоящему повзрослеть - страница 24

Рана недостаточности

Рана недостаточности говорит нам о том, что мы не можем рассчитывать на то, что мир удовлетворит наши потребности. Возможно, кто-то из родителей постоянно оказывался не рядом с нами, увязнув в трудностях своих отношений, депрессии, отвлечениях, зависимостях или давлении реального мира. Даже недостатки вне родительского влияния, такие как бедность, способствуют возникновению чувства нехватки. В худшем случае мы имеем опыт буквальной брошенности. Дети, брошенные в реальности, обычно страдают от так называемой "анаклитической депрессии", которая может проявляться в виде физиологических, эмоциональных, психических и психологических проблем, включая уязвимость к оппортунистическим заболеваниям и, как правило, гораздо более раннюю смерть. Парадигма "неуспеха" основана на том, что ресурсы, которые генетически заложены в нас при рождении, требуют положительного зеркального подкрепления для развития. То, что не получает питания, будет голодать. Ребенок, испытывающий отсутствие, фактическое или психологическое, будет извращаться в неудовлетворенном желании быть накормленным, утешенным и вовлеченным другим, либо выключится и умрет. И даже те из нас, у кого была хоть капля воспитания, кто из нас не чувствовал себя, говоря словами старого духовника, "как дитя без матери"?

И снова из этого подсознательного опыта к каждому из нас приходит ранящее и предвзятое послание, и мы вырабатываем как минимум три основные категории реакции, чтобы защитить свою хрупкую психику.

Первая категория реакции на недостаточность заботы проистекает из магического мышления ребенка ("Я такой, каким меня считают"). Для некоторых отсутствие поддерживающего другого интернализируется как "меня не встречают на полпути, потому что я не стою того, чтобы меня встречали". Такой человек склонен прятаться от жизни, уменьшать личные возможности, избегать риска и даже делать выбор в пользу самосаботажа. Человек воспринимает меньшие возможности как подтверждение своей очевидной ценности. Человек выбирает безопасный вариант, будь то работа или отношения, а не тот, который бросает вызов и открывает новые возможности. Под влиянием этой внутренней программы человек постоянно делает выбор в пользу самосаботажа, каждый раз полагая, что он пришел извне и является лишь еще одним подтверждением заниженной самооценки.

Такие саморазрушительные повторения – пример тревожной мысли Юнга о том, что то, что отрицается внутри, кажется, приходит к нам из нашей внешней судьбы. Мы можем продолжать проклинать судьбу и не понимать, что после детства мы сами делаем выбор, служа старой программе. Один пациент, Грегори, выросший в условиях крайней бедности и значительного пренебрежения, постоянно подрывал свои дары. Когда он потерял большую часть своих сбережений в результате неоднократных неразумных инвестиций, его реакция была такой: "Это были всего лишь деньги, и у меня их никогда не будет. Это я знаю". Его суженный, но тщательно подобранный круг друзей подтверждал его самооценку, даже когда его жизненный выбор удерживал его в рамках старого, привычного умаления. В детстве он неизбежно читал ограниченные утверждения о своей семье и ее бедных социальных условиях и отождествлял себя с ними. Когда-то недостатки были навеяны ему безразличной судьбой, но его последующий взрослый выбор неуловимо укреплял его умаление как устойчивое состояние бытия, действительно "историю" его жизни. Еще более зловещий пример этого феномена можно найти там, где человек подвергся обличению фанатизма. Либо человек наполняется ненавистью к другим и стремлением к самокомпенсации, либо он отождествляет себя с приниженным и живет в ненависти к себе и самосаботаже. Печальный каталог травм, причиненных тем, кто страдает от дискриминации, включает в себя не только изначальную обиду, но и частое, бессознательное сговорчивость с этим дефицитным определением себя. И снова бессознательное уравнение: "Я такой, каким меня считают другие".