Совсем недавно я получил от одного из пациентов следующий сон. Несколько десятилетий назад Гарольд вырос в крайней физической и эмоциональной нищете в Арканзасе. Подростком он выбрался из запустения, поступив на службу в торговый флот. Во время многочисленных кругосветных плаваний он получил образование. В конце концов он сошел с корабля в Хьюстоне, открыл собственное дело и обрел некоторый материальный достаток. Невероятно, но позже он зарегистрировался в аспирантуре Гарварда, был принят и закончил программу, хотя никогда не учился в колледже. И все же, несмотря на все свои достижения, его по-прежнему преследовало чувство дефицита:
Я нахожусь в Гарвардском клубе на обеде. Странно, но все не могут наесться, потому что их галстуки завязаны странным узлом. Мне удается дотронуться до узла, и он развязывается, и теперь все могут есть. Я понимаю, что клуб находится на полпути в гору. Я взбираюсь на оставшуюся часть горы, переваливаю через вершину. Затем радостными прыжками бегу вниз по другой стороне и оказываюсь у подножия. Вижу крестьянина с телегой, а телега пуста.
Во сне Гарвардский клуб олицетворяет его чувство лишенности и пожизненную потребность "приехать". Он находится в клубе, как, собственно, и в жизни, но не может насытиться, пока не развяжет какой-то узел. Однако психика готова к освобождению от этой сковывающей истории. Он обладает способностью развязать узел, понимая при этом, что уже давно поднимается на эту гору. Психика подсказывает ему, что он преодолел этот горб, и тогда он может без усилий спуститься по склону. Его ассоциация с крестьянином связана с его собственным аграрным происхождением, но теперь без "багажа" в телеге. Всю свою жизнь Гарольд отождествлял себя с дефицитом и лишениями и либо поддавался им, либо был поглощен необходимостью компенсировать их за счет приобретений. В семидесятилетнем возрасте, научившись ценить свое зачастую болезненное путешествие, которое привело его во множество интересных портов, и научившись ценить себя как путешественника, совершившего это путешествие, он преодолел горб истории. Тогда он впервые смог оценить свое происхождение без этого багажа. Опять же, кому такое может присниться в сознании? И все же что-то в нас мечтает и приглашает к осознанности, к риску воплощения большего чувства собственного достоинства.
Второй паттерн, который мы можем избрать в ответ на недостаточность нашего раннего окружения, – это чрезмерная компенсация и поиск власти, богатства, подходящего партнера, славы или некой формы суверенитета над другими. В этом случае то, чего не хватает внутри, человек будет искать во внешнем мире. Комплекс власти можно найти в каждом из нас. Он может двигать человека к вершинам, причиняя боль другим на этом пути, а может и заставить его перестраивать те самые условия, которые приводят к восстановлению прежнего дефицита. Вспомните жизнь и времена Ричарда Никсона. С детства, проведенного в лишениях в Уиттиере, штат Калифорния, до самого могущественного поста в мире, он был побуждаем к все более высоким актам воли к победе. Однако, даже одержав убедительную победу, он привлек к себе других неуверенных в себе достойных людей, и вместе они привели в движение компенсаторный выбор, который привел к его вынужденной отставке. Не случайно, что его слезливое прощание в Восточной комнате Белого дома было посвящено его брошенной матери и тяжелым временам давних и далеких времен. В другую эпоху Никсон стал бы темой для романа Софокла. Одаренный, целеустремленный, параноик, он добивается трона, а затем вынужден вернуться в старое, худшее место, место отсутствия.
