сообщение. Но телефон молчал. Ни одной строчки. Ни одной пропущенной. Ни «прости», ни
«задержался». Ни следа.
В зеркале – она. Слегка припухшие веки, спутанные волосы, и взгляд, в котором – больше не
тревога. Скорее, холод. Отчётливое осознание чего-то, что не хочется признавать. Что-то в ней
будто обвалилось. Не с громом – с тишиной.
Она плакала.
Только кроме слез теперь— пустота.
И странная, едкая… надежда.
Она не знала, как он поступит дальше.
Но знала:
теперь он должен идти к ней не как хозяин,
а как человек.
Глава 10
Никита стоял в офисе отца, как когда-то в детстве – на ковре перед кабинетом, где решалась его
судьба. Только теперь он был взрослым. Богатым. Свободным. И абсолютно беспомощным в том, что
касалось одного единственного человека – Дарьи.
– Ты понимаешь, чем рискуешь? – спросил отец.
– Понимаю.
– Ты женился не по любви. Это был договор.
– Это моя жизнь.
Отец смотрел на него так, будто в нём разглядел чужака.
– Я больше не позволю вам распоряжаться тем, кого я люблю, – сказал Никита. – Дарья – не
игрушка, не шаг в стратегическом плане. И если вы не одобряете то, кем она становится рядом со
мной… значит, я всё делаю правильно.
Он вышел, не дожидаясь ответа. И впервые – не пожалел о сказанном.
Первое, что он сделал после разговора с отцом – уволил водителя, которого тот поставил к ним в
дом. Тот, казалось, знал всё: когда Дарья выходила, куда ездила, с кем общалась. Никита даже не
догадывался, насколько близко наблюдение касалось личного. И теперь ему было противно.
– Её личная жизнь – не отчёт. Это больше не повторится, – сказал он, бросая ключи на стол
охране.
В тот же вечер он поехал в агентство, где работала Дарья. Без предупреждений. Без пафоса. Просто
приехал – с дрожащими руками и желанием, которое горело внутри. Он не знал, простит ли она.
Но больше не мог сидеть и ничего не делать.
В приёмной его узнали сразу.
– Вы к кому?
– К Дарье Левицкой.
Её вызвали.
Она вышла – удивлённая, собранная, красивая.
И сразу остановилась, увидев его.
– Что ты здесь делаешь?
– Я пришёл не спорить. Не устраивать сцены ревности. Я пришёл сдаться.
Он медленно подошёл ближе.
– Я всё разрушил. Сначала игнорировал, потом давил, потом ревновал так, будто ты – моя вещь. А
ты была моим шансом. Единственным. Я уволил водителя. Сказал отцу, что больше не буду играть в
семью для контракта. Я не знаю, смогу ли быть тем, кого ты заслуживаешь. Но я хочу учиться. Я
хочу быть рядом. По-настоящему. Как тот, кто…
Он запнулся. Вдохнул.
– …как тот, кто любит тебя.
Дарья смотрела на него молча.
А потом подошла и сказала:
– Я больше не буду удобной для тебя. Я буду спорить, работать, отстаивать себя.
– Я не хочу «удобную». Я хочу тебя. Настоящую.
И когда она кивнула, просто едва заметно, – в его груди всё рухнуло.
Потому что она поверила. А он – впервые стал тем, кем мог бы быть рядом с ней.
Дарья ехала с ним молча.
Он вел машину сам – отказался от водителя.
Раньше ей казалось, что он даже за руль не садится, если не надо показывать контроль.
Сегодня – не так.
Сегодня он молчал, сжимая руль как последний шанс.
– Ты не обязан всё менять сразу, – тихо сказала она, глядя в окно.
– Нет. Я обязан. Потому что теперь я знаю, чего боюсь.
Он остановил машину на парковке, заглушил двигатель.
Повернулся к ней.
Взгляд – спокойный.
Глубокий.
И только по чуть заметному дрожанию пальцев она поняла: он всё ещё боится. Но не чувств. А её
ответа.
