- Очнулась! – слышу над ухом приятный женский голос, слегка поворачиваю голову в противоположную сторону. Передо мной стоит женщина преклонных лет, в халате. – Милая, это я тебя разбудила? Прости! Думала тихонько тут помою и уйду.
- Мой ребенок. – шепчу я. – Что с ним?
Женщина теряется, ее лицо мне совсем не нравится. Слезы моментально собираются в глазах и выкатываются из них.
- Тише, ты чего? Не плачь. Я сейчас врача позову. – начинает суетиться женщина. – Сейчас! Минутку! Она недавно к тебе заходила. – спешит к двери. – Ты только лежи, не вставай. – просит, выскакивая в коридор.
Я бы и рада встать, только сил нет. Желания тоже нет.
- Мой ребенок! – произношу одними губами, продолжая ронять соленые капли.
Ощущение будто на меня упал потолок и придавил всем своим весом, дышать тяжело, я и не пытаюсь. Зачем? За последние дни я настолько полюбила свою кроху, что каждое мое утро начиналось с приветствия малышу, а засыпая, желала ему сладких снов, рассказывала, как переделаю для него детскую, какую кроватку куплю, как буду целовать по тысяче раз на дню.
- И что мы тут сырость разводим? – услышала знакомый голос. – Мы тут стараемся, спасаем, а она все наши усилия на корню рубит.
Я открыла заплаканные глаза и увидела Валентину Романовну, быстрыми шагами приближающуюся к моей постели.
- Мой малыш. – произнесла сквозь всхлипы. Откуда она в моей палате меня сейчас совсем не интересовало.
- Все хорошо с твоим малышом, но, если ты не прекратишь реветь... – строго посмотрела на меня.
- Он жив? – перебила ее, все еще не веря в слова врача.
- Жив! – присела рядом на стул. Мои губы растянулись в улыбке. – Нам удалось вовремя принять меры. Состояние по-прежнему тяжелое, но прогнозы благоприятные. Сейчас все зависит только от тебя. – объясняла она, а я не могла перестать улыбаться. Сердце наполнялось теплом и радостью, мой малыш жив, он во мне. – Ты должна перестать нервничать и плакать. Ребеночек чувствует мамино состояние. Ему нужны твоя любовь и забота, а еще спокойствие и чувство защищенности. Ты меня поняла?
- Угу. – кивнула и принялась вытирать слезы тыльной стороной ладони. – Я больше не буду! – искренне пообещала врачу.
- Я очень на это надеюсь. Сегодня тебе вставать нельзя. Лежим, сохраняемся и думаем о хорошем, а завтра посмотрим.
- Валентина Романовна, а что вы тут делаете? – спросила я.
Страх за ребенка поутих и любопытство проявилось.
- В каком смысле? – удивилась она. – Я здесь работаю.
- Вы принимаете в двух клиниках?
- Виктория, ты хорошо себя чувствуешь? Голова не болит? Ты помнишь какое сегодня число.
- Хорошо. Я разве нахожусь в вашей клинике? Но я же приехала в другую, в ней был пандус для скорой, широкий коридор.
- Ты приехала в нашу клинику, только с другого входа, правильнее сказать в другое крыло. Как ты не узнала здание? А адрес?
- Скорую вызывала секретарь моего шефа. Куда точно его повезли, я не спрашивала. Когда мы подъехали, мне было не до того, чтобы разглядывать здание.
- Понятно. Когда ты теряла сознание, то успела сказать о ребенке. Медперсонал сразу полез в твою сумку за документами, чтобы узнать информацию о беременности, нашли мою справку, тут же связались со мной. – рассказывая мне подробности, Валентина Романовна поднялась, обогнула постель и освободила привязанную руку. – Это тебе больше не понадобится. – мельком взглянула на меня. – Или оставить?
