Покой перелетного голубя - страница 16

Воздух тёплый и сухой. Улицу, на которой мы стоим, давно не чинили, и кое-где покрытие вконец разрушилось. И он, и я знаем, что люди обычно проходят по ней дальше и нанимают рикшу там, чтобы избежать эти ухабистые «американские горки». Состояние дороги становится чем дальше, тем лучше, но здесь, в моём районе, муниципальные власти игнорируют жалобы жителей и опасное состояние проезжих частей. В любом случае – кто поедет сюда, чтобы сфотографировать дорогу и организовать её реконструкцию?

Рикша смотрит на меня, собираясь запротестовать, но затем, кажется, передумывает. Может, видит моё отчаянье.

– Шукрия, бхай, – прошу я, поправляя дупатту.

Мы доезжаем до дома сахаба Шадаба ровно к шести вечера. По дороге я приканчиваю ещё три банана. Оставшиеся два прячу в сумку. Рикша останавливается у гигантских чёрных ворот.

– Я выйду через десять минут. Пожалуйста, бхай, не уезжайте.

– Не волнуйтесь, баджи, я никуда не денусь, – отвечает он, оглядывая дом.

Я смотрю вокруг в поисках колокольчика или звонка, чтобы меня впустили, но ничего такого не вижу. Осторожно стучу по металлической двери, затем стучу чуть сильнее. Привратник открывает и озадаченно смотрит на меня. Сообщаю, что я пришла к сахабу Шадабу. Привратник оглядывает меня с головы до ног, затем кивает, чтобы я шла следом. Сад маленький, но ухоженный. Здесь растёт большая кокосовая пальма, и она почти перемахнула за стену, которой обнесён дом. В голове у меня светло, и я чувствую странную щекотку в горле. Привратник оставляет меня у входа в дом, где уже ждёт служанка.

Она приветствует меня и проводит внутрь. Мы шагаем по тёмному коридору, но я замечаю обои с цветочным рисунком и то, как отслоилось полотно с краёв. Отведя меня в лаунж, служанка говорит, что я могу присесть и подождать. Она оставляет меня, и тут я понимаю, как в этом доме тихо, и от этого мне становится немного не по себе. Ни следа присутствия жены или детей.

Лаунж – небольшая комната, приятная для глаз. Софа, на которой я сижу, бежевая, с цветастыми подушками. Я пристраиваюсь так, чтобы хоть немного расслабить спину. Служанка возвращается с подносом и предлагает мне воду. Я в несколько секунд проглатываю содержимое стакана, пытаясь унять нарастающую тревогу. В комнате есть большая кондиционерная установка, но девушка не включает её для меня.

Через десять минут входит сахаб Шадаб. Он всё ещё в офисной одежде. Должно быть, только что вернулся с работы. Протягиваю ему отчёты, чтобы указать на расхождения.

– Нет нужды, – говорит он, поднимая ладонь.

– Н-но… – сбитая с толку, заикаюсь я.

– Подойди, Надия. Я хотел поговорить с тобой кое о чём, – заявляет он, жестом веля мне сесть рядом с ним.

Запах его одеколона доносится до меня через комнату. Это смесь удового дерева – благовоний, привезённых из паломничества к Святой Каабе, – и ещё какого-то цветочного запаха. Сахаб Шадаб опускает одну руку на бедро, а другой оглаживает аккуратно подстриженную бороду.

– Сэр, думаю, я просто положу отчёты вот здесь, – бормочу я, опуская бумаги в центр стола и вставая, чтобы уйти.

– Нет-нет. Я же сказал: подойди. Ты слишком много работаешь и слишком много волнуешься. – Он одаривает меня улыбкой, демонстрируя зубы в жёлтых пятнах. – Сегодня я хочу узнать тебя поближе, Надия.

Хватка ужаса начинает медленно смыкаться на моём напряжённом теле ещё до того, как эти слова отзвучат. Моё имя, произнесённое им, ощущается осквернённым. Мне становится всё более неловко. Как я могу защититься, не лишившись работы?