Выйдя во двор, Галина увидела так и не ушедшую золовку. Марина уныло стояла возле ворот, нетерпеливо постукивая по железному запору.
– Вот и ты, наконец! – воскликнула вместо приветствия. – Может, ты мне денег займешь? Не такую уж я большую сумму и прошу.
Галина с укором на нее посмотрела.
– И откуда я их возьму? Ты прекрасно знаешь, что все деньги у твоего братца.
– Уж прямо-таки все? – недоверчиво прищурилась просительница. – Так я тебе и поверила!
– Хочешь верь, хочешь нет, дело твое, – равнодушно охолонила ее хозяйка. – Всеми деньгами в нашей семье распоряжается Михаил. Все вопросы к нему.
– Если так, то как ты с ним вообще живешь? – все с тем же недоверием продолжала допытываться гостья. – Я бы и минуты с таким жить не стала!
– Вот как? А что же ты, когда я лет десять назад тебе сказала, что уж лучше бы он немного выпивал, как твой муженек, но зато не скупердяйничал, заявила мне, что я свинья неблагодарная и что ты с удовольствием бы со мной поменялась, а?
Марина некрасиво выпучила глаза.
– Ты это серьезно? Я такое сказала?
– Ну да. И не только ты одна. Вся ваша родня меня неблагодарной считает. Вы же уверены, что живу я как у Христа за пазухой.
Золовка замахала руками.
– Ну прости. У меня, видимо, помрачение мозгов тогда случилось. Уж лучше мой Серега. Он хоть и выпьет порой, зато потом вдвое добрее становится. Все сделает, что ни попросишь.
– Ладно, мне пора коров доить да на выпас выгонять, стадо скоро пойдет, – прервала Галина излияния золовки. – Да и у тебя дел полно.
Она ушла в стайку, где призывно мычали коровы, а Марина поплелась к родителям, надеясь все-таки раздобыть нужную сумму.
День у Галины прошел в привычной суете, как обычно. Вечером, когда глава семьи ушел на работу, вся семья снова собрались на кухне за обильным ужином.
– Мам, ты бы научила Владку пироги печь, – внезапно предложил Васька. – А то ведь она ничего не умеет.
– Зачем мне пироги печь? – поразилась Владка. – Ты что, ими торговать собрался, что ли?
– Вот еще! – возмутился младший брат. – Просто вдруг ты замуж выскочишь, а пироги печь не умеешь!
– Она за Ярослава Михайлова собирается, а в его семье готовые пироги в пекарне покупают. Неужто ты думаешь, что мать у них сама стряпает? – с ухмылкой поинтересовался Севка. – Да она небось не знает, с какой стороны к кадушке-то с тестом подходят.
– Ядвига Юрьевна прекрасная кулинарка! – с излишним рвением вступилась за нее Владка. – Не болтай, если не в курсе!
– А ты-то сама почем знаешь? – непритворно удивился Севка. – Что, она тебя своей стряпней угощала, что ли?
– Конечно, много раз! – передернула плечом сестра. – Она же часто к бабушке Марфе приезжает, у них хорошие отношения. Пироги и булочки привозит ничуть не хуже, чем у нашей мамы.
– То есть ты не видела, как она сама печет? – дотошливо уточнил въедливый по жизни средний братец. – Да она их по дороге покупает в какой-нибудь пекарне. Тебя вообще обмануть – что плюнуть! Всему веришь.
– Мама, да скажи им! – разобиженная дочь обратилась за помощью к матери.
Но та лишь махнула рукой.
– Я в ваших глупых спорах участвовать не собираюсь. И без того устала.
– Мы же не руками спорим, а ртом! – Севка снисходительно посмотрел на мать. – С чего это ты вдруг устанешь?
Но Галина промолчала. Она в самом деле жутко устала. Причем усталость была не физической, а душевной. Будто кто-то тянул-тянул у нее из души все силы, а они возьми и закончись. И даже рукой пошевелись было невмоготу.
