Телесно манящая с гордою честью,
со щедрой и благостной, верной душой,
с перстами, дающими всем безвозмездно,
с легонькой и редко-святой сединой,
с превкусной улыбкой, какую вкушал я,
с устами, какие я боготворил.
Ты так интересна, как листья журнала.
Я лучше тебя никого не любил!!
Татьяне Ромашкиной
Напарники
Кометы – угли от господней сигары
в витающей дымке и мраке ночном,
а звёздочки – пепел, пылинки нагара
на чёрном ковре, что за лунным окном.
Мне курится вместе с небесным владыкой,
который не спит или в пьяном бреду.
В тиши посыпаю древесные стыки
средь запахов кухни, где чай на меду.
Себя возомнил я орудием Бога,
какой исправляет огрехи Земли
пером и чернильным, разбавленным соком,
количество строк приближая к семи.
Себя ощущаю святым делегатом,
какой обучает наземную рать,
и долг исполняю вассалом, легатом,
в стремлении высшим наместником стать.
Во тьме преисполнен умом и величьем.
Среди обезлюдевших мест я парю.
Приняв полустарые формы, обличья,
я с ним наравне преспокойно творю…
Черноволоска
Спусти же на волю густое теченье
и с дамбы сверши назревающий сброс,
создай водопад волевым распущеньем,
раскутав резинку и сжатье волос!
Пусть сходит он гладко и ровно с вершины
сухою лавиной и лавой весны,
по розовым склонам стекает к низинам
и красит изгибы теплом пелены.
Пусть к тёмным буграм, плодовитым развилкам
спускаются тонкие ниточки влас!
Пусть к длинным полям и сияющим шпилькам
все струнки ручьёв устремляются враз!
Прелестное действо твори всеучастно,
любуясь собой и смотря в зеркала,
пред чудо-поэтом красуйся так властно,
кавказская девушка, диво, скала!
Ночная аскеза
Среди тишины зарождается ум,
всплывают стихи спело, ясно, без пауз,
картины былого, незнатости дум.
В ночи я, как Бог, успокоивший хаос.
Во тьме упорядочил муть и бардак,
частицы слепил и унял беспорядок,
изъял все печали, наслои и шлак,
отмёл все остринки, песчинки от пяток.
И в полном покое, аскезе простой,
отринув изыски, шумы, искушенья,
в себя и в космичность, эфир прегустой
легко погрузился, до всеотрешенья.
И вот я лечу между капель, песков,
плыву в облаках и бегу под землёю,
вживляюсь в деревья и рыб, мотыльков…
Сеанс до утра, этой новой весною…
Наперсница
Ты – мой оберег от тоски в этот вечер.
Ты – мой талисман, что лежит на груди.
Ты – лекарь, который присутствием лечит.
Ты – мой проводник, что ведёт до среды.
Ты – ангельчик падший, кого я жалею.
Ты – розовый джинн из-за штор, горловин.
Ты – вирус, которым три года болею.
Ты – мой кофеин, никотин, кокаин.
Ты – лакомка, чья-то послушная дочка.
Ты – мака соломка и морфия шприц.
Ты – Ева, какую люблю этой ночью.
Ты – фея, принцесса средь дев и девиц.
Ты – дива, наперсница и одалиска.
Ты – грех, что способен миры погубить.
Ты – стан в письменах, будто божья записка.
Ты – счастье, какое вовек не купить!
Татьяне Дерусовой
Мёд и шоколад
В медовых кружках шоколадные крошки,
как солнечный диск раздвоился в поре,
как будто гранитные, чёрные мошки
в насыщенном, ясном, сыром янтаре.
И в этот нектар кофе свежий подмешан,
немного сгущающий краски и фон.
И в каждой средине зрачок густ, кромешен.
И я в их пучину, секрет обращён.
В очах тех ищу тайну тайн и ответы,
мальком отражаясь в их влажном плену.
Они излучают бездонности света,
в щедротах какого я камнем тону…
Татьяне Ромашкиной
Проникновение
Ты рисовой водкой втекаешь мне в рот,
как божьею волей иль злобой чертей,
минуя барьер и предчувствия рвот,
легко проникаешь до влас и ногтей.
