Читать онлайн Коллектив авторов - Политология права

© Коллектив авторов, 2025

© Издательство «Алетейя» (СПб.), 2025

Краткое концептуальное введение предназначено и предпосылается читателям монографии «Политология права». Его смысл и предназначение – очертить исходный контур исследовательского продукта, которым является предполагаемая монография.

В нашем понимании значимой и по-настоящему востребованной монография является тогда, когда решает или аргументированно ставит ту или иную научную проблему.

Мы имеем в виду две академические проблемы: первая, относящаяся к развитию наук об обществе в целом, без привязки к конкретным странам, и вторая, относящаяся к нашей стране.

Первая проблема заключается в том, что в рамках наук об обществе до сих пор не выделено междисциплинарное направление с фокусом внимания на институты и процессы, существующие на пересечении политический и правовой сфер жизни государства и общества. В первую очередь речь идет по процессах правотворчества и правоприменения в условиях современной публичной сферы, подразумевающей влияние граждан и их организаций на процессы принятия и реализации политико-управленческих решений. Это также процессы рассуживания, включающие анализ создания и деятельности как обычных, так и конституционных судов. Частично они затрагиваются социологией права, однако последняя концентрирует свое внимание на обществе, а не на властных структурах. Социология власти при этом не уделяет правовым аспектам деятельности власти необходимого внимания.

В конце прошлого века в мире получила все большее внимание концепция универсальности прав человека, возникло такое направление, как теория прав человека, которые развиваются на стыке права, политики и теории международных отношений и философии, при этом подвергаются опасностям как юридизации, так и политизации. На наш взгляд, эта концепция должна стать одной из центральных частей политологи права.

Наконец, на пересечении политической и правовой наук находится такая концепция, как конституционализм, который мы, вслед за профессором С. А. Авакьяном понимаем как сложная общественно-политическая и государственно-правовая категория, основу которой составляют идеалы конституционной демократии (то есть демократии, базирующейся на наличии конституции как особом документе государства и общества), наличие определенных институтов власти, соответствующим конституции политического режима и системы защиты ценностей демократии, прав и свобод человека и гражданина, конституционного строя в целом[3].

Именно со становлением конституционализма в современной России связана вторая научная проблема, решению которой посвящена существенная часть текстов нашей монографии. На наш взгляд, она заключается в том, что с момента вступления в силу норм Конституции Российской Федерации с изменениями, внесенными на общероссийском голосовании 2020 г., «сбит концептуальный прицел» толкования и интерпретации правовых и законодательных норм, применяемых в правовой, юридической и политической среде.

Доктринальный подход Конституции РФ 1993 г., построенный на концепции прав человека и гражданина и верховенстве международного права (статья 15 часть 4), в настоящий момент «блокирован» нормами статьи 79 действующей Конституции РФ (в ред. Закона РФ от 14.03.2020 № 1-ФКЗ) предписывающих, что «решения межгосударственных органов, принятые на основании положений международных договоров Российской Федерации в их истолковании, противоречащем Конституции Российской Федерации, не подлежат исполнению в Российской Федерации». Кроме этого, Конституция Российской Федерации прямо предписывает, что Конституционный суд Российской Федерации (статья 125.5.1. пункт «б») «в порядке, установленном Федеральным конституционным законом, разрешает вопрос о возможности исполнения решений межгосударственных органов, принятых на основании положений международных договоров Российской Федерации в их истолковании, противоречащем Конституции Российской Федерации, а также о возможности исполнения решения иностранного или международного (межгосударственного) суда, иностранного или международного третейского суда (арбитража), налагающего обязанности на Российскую Федерацию, в случае если это решение противоречит основам публичного правопорядка Российской Федерации».

При этом мы понимаем, что накопленный интеллектуальный багаж всех действующих юридических и политических субъектов в значительной мере еще позволяет координировать базисные модели правовой и юридической интерпретации и процесса правового проектирования. Однако динамика правовых и политических коммуникаций настолько усложнена национальными и глобальными вызовами, что отсутствие достаточно устойчивого правового алгоритма деятельности вышеуказанных субъектов может привести к «детонации правового порядка» в стране.

Из этого следует, что в сложившейся ситуации важно понять и достаточно точно знать – какой политический, правовой и юридический субъект в пределах национальной российской юрисдикции способен представить гражданскому обществу ясный и доступный метод понимания и интерпретации действующих правовых норм как единственно верный и безусловный к исполнению способ правоприменительного действия?

Если такой субъект есть только Конституционный суд Российской Федерации, то какова в этой ситуации политическая и законотворческая роль конституционных субъектов законодательной инициативы? Им в таких условиях дано в принципе понимать, что такое право и закон, или теперь все конституционные субъекты законотворчества и правотворчества лишены права на осмысление права как такового и обязаны следовать только правовым позициям Конституционного суда Российской Федерации?

А если это так, то тогда возникает более сложный вопрос: каковы концептуальные и метафизические основания правового и политического мышления судей Конституционного суда Российской Федерации, доступные пониманию политикам, юристам и гражданам? Они нам известны? Все политики и юристы придерживаются таких и только таких позиций?

Собственно, в этом проблемном поле и выстроен текст монографии. Он должен дать ответ на вопрос об онтологии действующего и разрабатываемого (проектируемого) права современным политикам и юристам, участвующим в законотворческом и правотворческом процессах.

С другой стороны, текст монографии должен «побудить к действию» политиков и юристов к разрешению данной проблемы – проблемы отсутствия признанных и воспроизводимых как в культуре, так и в публичной коммуникации онтологических правовых позиций как условия недопущения или ликвидации «правовой вольницы» как гражданами, так и особенно правовыми и политическими субъектами.

Иными словами, ключевая проблема российской правовой и политической ситуации состоит в том, чтобы действующее и следующее поколение политиков и юристов осознанно и концептуально понимали ответственность за то важнейшее направление современной политики, которое можно определить как правотворческое и законотворческое строительство, как признаваемый и легальный правовой порядок.

В целом очень хочется верить, что наша монография построена на следующем предельно значимом утверждении Артура Шопенгауэра:

«Системы мыслей должна постоянно иметь архитектоническую связь, то есть такую, где одна часть всегда поддерживает другую, но не поддерживается ею, где краеугольный камень, наконец, поддерживает все, не поддерживаемый ими, и где вершина поддерживается сама, не поддерживая ничего. Наоборот, единая мысль, как бы ни значителен был ее объем, должна сохранять совершенное единство. Если тем не менее в целях передачи она допускает разделение на части, то связь этих частей все-таки должна быть органической, то есть такой, где каждая часть настолько же поддерживает целое, насколько она сама поддерживается им, где ни одна не первая и ни одна не последняя, где вся мысль от каждой части выигрывает в ясности и даже самая малая часть не может быть вполне понята, если заранее не понято целое»[4].

Только в этом случае мы способны «пронзить все наше время, все мельтешение, весь карьеризм, всю суетность, всю мелкую возню мнимой, поверхностной духовности»[5].

Предложения о необходимости развития междисциплинарного научного направления, изучающего институты и практики, возникающие на пересечении таких наук, как правоведение и политология, появлялись в российской политической науке уже в первое десятилетие нашего века. Так, в 2008 г., то есть практически одновременно, выходили в свет статьи В. В. Смирнова[7] и М. Ю. Мизулина[8] о необходимости развития этого направления, которое первый из них предложил назвать юридической политологией, а второй – политологией права. Позже в статье Н. П. Медведева идея развития юридической политологии получила свое дальнейшее развитие[9]. В 2017 г. в журнале «Общественные науки и современность» была опубликована наша с А. Е. Захаровой (Семиковой) статья «Юридическая политология или политология права: эскиз исследовательского поля»[10], в которой мы обосновывали необходимость развития обсуждаемого междисциплинарного направления.

В последующие годы мы с А. Е. Захаровой продолжали выступать с этой идеей на различных научных площадках как совместно[11], так и поодиночке[12]. Постепенно необходимость развития политологии права (или юридической политологии) приобретала своих сторонников и среди российских юристов[13], включая и такого выдающегося специалиста по конституционному праву и философии права, как П. Д. Баренбойм[14].

Поиск по ключевым словам «политология права» позволил выяснить, что предложения о необходимости развития направления политологии права, наряду с философией и социологией права, высказывались философами права еще в 2007 г.[15] Выяснилось также, что «Политология права» как отдельный курс читался в 2013 г. в Астраханском государственном университет им. В. Н. Татищева в рамках программы «Юриспруденция»[16]. Интерес к теме политологии права проявляют и некоторые авторы учебников по политологии. Так, в вышедшем в свет в 2022 г. 7-м издании учебного пособия по курсу «Политология» под авторством доктора политических наук Б. А. Исаева содержится раздел «Политология права»[17].

Первый шаг к организационному оформлению этого направления политической науки был сделан в 2019 г., когда на очередной ежегодной конференции Российской ассоциации политической науки (РАПН) было принято решение о переименовании Исследовательского комитета (ИК) по правам человека в Исследовательский комитет по политологии права и правам человека. Это решение созрело в рамках ИК по правам человека, так как в его рамках уже сложилась команда из четырех человек: автор этих строк, в то время – профессор НИУ ВШЭ – СПб, доктор политических наук; руководитель сектора теории права и государства в Институте государства и права Российской академии наук кандидат юридических наук В. В. Смирнов; доцент, кандидат философских наук РАНХиГС М. Ю. Мизулин; и заведующая кафедрой прав человека Гуманитарного университета города Екатеринбурга, доктор политических наук С. И. Глушкова. И все четверо считали важным выходить на более широкое исследовательское поле, чем только тема прав человека. При этом мы считали, что тематика прав человека является одной из центральных для тематического поля политологии права. В то время в структуре РАПН существовал и ИК по проблемам политики и права, но он уже практически не действовал, таким образом новое название нашего исследовательского комитета позволяло включить в него и тематику этого исследовательского комитета.