Послушная Вероника сказала: «Сейчас, мам-ма» – и ушла в ту комнату, где шила горничная. Леди Гермиона вернулась в гостиную. Фредди, махнув на все рукой, скрылся в бильярдной, где и думал о собачьем корме. А Галахад тем самым пустил Типтона преждевременно.
Дойдя до алой комнаты, Типтон постоял перед дверью. Он тяжело дышал и качался то на одной ноге, то на другой.
Оспорив предположение Фредди, что племянник Чета Типтона подвластен страху перед девушками, Галахад ошибся. Наследственность сложнее. Сердце у Типтона сотрясалось как мотоцикл, дышал он с трудом. Чем дольше он стоял, тем было яснее, что без стимулятора не обойдется.
Он кинулся к себе, схватил фляжку, вздрогнув при мысли, что он ее чуть не отдал, и поднес к губам, закинув при этом голову.
Это помогло. Решимость и отвага окатили его огнем. Он огляделся, бросая вызов, но никаких лиц не увидел. Такая удача окончательно его укрепила.
Вернувшись, он твердо постучался в дверь. Ответа не было. Он удивился: Вероника явно двигалась там, внутри. Пока он об этом думал, раздался грохот, словно кто-то свалил столик вместе с вазой.
Он приложил губы к скважине и напряженно проговорил: «Эй!»
На сей раз усилия его оправдались. Из-за двери донесся странный звук – видимо, приглашение. Он не ждал, что Вероника именно хрюкнет, но не очень удивился. Вероятно, решил он, она держит что-то во рту, девушки часто берут в рот всякие шпильки. Вот Дорис Джимсон…
Он повернул ручку.
Через несколько минут дворецкий Бидж, проходивший через холл, услышал сверху «Эй!» и, подняв взор, увидел, что это американский гость.
– Сэр? – спросил он.
Типтон Плимсол явственно волновался. Он был бледен, глаза за очками налились тайной печалью. Дышал он так, что вызвал бы большой интерес у легочника.
– Эй! – повторил он. – Где комната мистера Трипвуда?
– Мистера Фредерика, сэр?
– Нет, другого, Галли.
– Мистер Галахад занимает комнату, выходящую на лужайку. По правую руку, первый этаж. Позвать его?
– Нет. Он мне не нужен. Так, занесу кое-что. Спасибо.
Дойдя до искомой комнаты, он поставил фляжку на стол с горестным сожалением русского крестьянина, бросающего волкам младенца-сына. Потом он медленно пошел наверх.
Достигнув первой площадки, он внезапно вскинул голову, как боевой конь при звуке труб, и запрыгал через три ступеньки.
Сверху, из алой комнаты, раздавался вопль:
– Иии-иии-иии-иии!!!
Девушка с хорошими легкими не может вскрикнуть «Иии-иии-иии!!!», не вызвав волнения и интереса. Правда, многие гуляли (Галли, полковник, Пруденс), Фредди был в бильярдной, но леди Гермиона сидела в гостиной.
Когда летний покой разлетелся на миллион осколков, она перечитывала в третий раз телеграмму, которую принес ей на серебряном подносе дворецкий Бидж. Подпись была «Кларенс», место отправления – Паддингтонский вокзал, время – двенадцать сорок, а текст такой:
«Приедем чаю эликсиром».
Получив этот текст за две минуты до отхода поезда, телеграфист смело расшифровал «приметы» как «приедем», «чан» – как «чаю», но последнего слова не понял. Подходило «линсиром», «ликсиром» – и «эликсиром». Первые слова он отверг, потому что их нет. Оставалось третье. В конце концов какой-то смысл в нем был.
Оптимизм подвел его. Леди Гермиона тупо смотрела на бланк. Самое простое решение – глава рода везет к чаю животворящий эликсир – она отмела.
Галахад – другое дело, он может привезти что угодно. Но не Кларенс. Он рассеян и о семье не заботится.
