Наступил тот час, когда благоухание чая и бодрящий запах тостов осеняют, как благословение, английские дома. Бидж и его помощники приготовили все в гостиной. Галли пошел туда ради общения, ибо чаю не пил с той поры, как друг его Желтобрюх решил заменить им спиртные напитки и вскорости погиб. Да, он попал в аварию на Пиккадилли, но он бы выкрутился, если бы не ослабил организм.
В гостиной сидела одна Гермиона перед чашкой чаю, чтобы приступить к делу, как только прозвучит сигнал. Увидев его, она застыла, глядя на него неприятным взглядом, словно воспитанный василиск.
– А, вот ты где, Галахад! – сказала она с сестринской прямотой. – Зачем ты притащил эту свинью к Веронике?
Т о было не ясновидение. Леди Гермиона это вычислила. Обдумав свойства и намерения небольшого общества, она пришла к заключению, что только один человек способен притащить в спальню свинью, и человек этот перед ней.
Появление Биджа с миской клубники и двух лакеев (сливки, сахарная пудра) помешало ей получить немедленный ответ. Когда процессия удалилась, Галли беспечно сказал:
– Значит, ты слышала?
– Слышала? Мерзкая тварь скакала по всему коридору.
– Хорошая мысль, – скромно и гордо продолжал Галли. – Да, сам и скажу, хорошая. Эгберт плакал мне в жилетку сегодня утром. Я понял, что не время для полумер, и стал действовать. Верещала Вероника?
– Кричала, – холодно поправила сестра, – у бедняжки страшный шок.
– Не понимаю, чего ты ноешь, – сказал Галли, в отличие от лорда Эмсворта твердый с сестрами. – Ворчит, пыхтит…
Леди Гермиона отринула эти обвинения. По ее словам, она была огорчена.
– Огорчена? Да чем же?
– Эта тварь съела у Вероники кофточку.
– Ну и что? Зашла поела. Что лучше, по-твоему, – какая-то кофточка или богатый и преданный муж? Да Плимсол накупит ей бриллиантовых кофт, если нужно. Не ругайся, улыбнись своей лучезарной улыбкой. Неужели ты не понимаешь, что сегодня лучший день в году?
Побежденная его доводами, леди Гермиона немного отошла. Лучезарной улыбкой она не улыбалась, но стала помягче, не так похожа на очень строгую гувернантку.
– Что со свиньей? – спросил Галли.
– Бидж сходил за свинарем. Какой-то гном без нёба, очень вонючий.
– Вонючий? Ничего не поделаешь, такая работа. А нёбо – не всем же его иметь. Когда ты ждешь Кларенса?
– К чаю.
– Вечно он пьет чай! Не понимаю. Жуткий напиток, погубил моего друга…
– Вот телеграмма. Она пришла перед этим кошмаром.
Галли поморщился.
– Я бы тебя попросил не ворчать о кошмарах! – сказал он. – Подумаешь, обычная свинья. Ну, удивилась Вероника – и что? Да, так что пишет Кларенс?
– Он приедет с эликсиром.
– С чем?
– Читай сам.
Галли укрепил монокль и стал читать. Лицо его прояснилось:
– Совершенно ясно. Он едет с Лендсиром.
– Лендсиром?
– Такой художник.
– Он умер.
– Не сказал бы. Вчера был жив.
– Лендсир, который писал оленей?
– Свиней.
– В жизни не слышала.
– Ничего, услышишь. Мало того – увидишь. Кларенс заказал ему портрет Императрицы.
Леди Гермиона пронзительно вскрикнула:
– Ты его подговорил?
– Что ты! Он приехал в Лондон, дыша решимостью. Я просто помог найти художника. Он тебе понравится, приятнейший человек.
– Из твоих друзей?
– Да. Близкий друг. Что ты сказала?
Леди Гермиона ответила: «Ничего» – и не солгала: она фыркнула. Галли был тверд с фыркающими сестрами, но ответить не успел, ибо по гравию прошуршали шины.
– Кларенс, – сказал Галли.
– И твой Лендсир, – прибавила его сестра.
