«Я словно под надзором, он обращается со мной как с мальчишкой, а я между тем отец семейства и его коллега. Когда он уже начнет воспринимать меня как взрослого человека, который сам может отвечать за свои поступки?»
Он вскочил в фиакр, ввинтился, как улитка, между телами… Какая-то рыжуха затолкнула его в самую гущу.
«Держу пари, что этот уличный художник расскажет мне много интересного».
Фермен Кабриер оценил его взглядом: ищейка. Нужно быть осторожным, эта публика может любое ваше слово обернуть против вас, раз – и вы уже попались в их сети.
– О, вы настоящий мастер, жаль только, что они так эфемерны: несколько капель дождя – и они исчезают!
– Если бы погода была не такой капризной, я бы побольше постарался: у меня есть своя антикоррозийная техника, я применяю клей. Намазываю им ту поверхность, которая мне необходима, потом разрисовываю, используя стилет. С помощью вот этой терки я измельчаю мелки в пыль и разными цветами раскрашиваю разные участки картины. Такие картины держатся дольше, но это довольно скрупулезная работа. А при такой влажности, как сегодня, игра не стоит свеч.
– Держите вознаграждение за ваши труды, – сказал Жозеф, протягивая ему монету десять су.
– Вы очень щедры. Ну, до скорого!
– Погодите… Мне сказали, что в этом тупике произошло убийство. Вы видели труп?
Фермен Кабриер, сидящий на корточках и собирающий в узел свое имущество, внезапно откинул голову и посмотрел на Жозефа. Мешковатый черный костюм, когда-то белый галстук, курчавые волосы с проседью, под кустистыми бровями – маленькие свинячьи глазки, усы топорщатся, вид гордый и независимый – ну, чисто барсук. Жозеф инстинктивно сделал шаг в сторону.
– Я? Нет, я ничего не заметил, я тут нечасто ошиваюсь, у меня в других местах дел по горло. А не хватит ли вам приставать с разговорами, отдохнуть от вас хочу.
– Извините, пожалуйста, я без задней мысли, просто вокруг тела лежали такие странные предметы, ну я и хотел… Ну, мы, короче говоря, хотели бы раскрыть эту тайну.
– Вы – это кто? Полиция?
– Нет-нет, вы ошибаетесь, я сам по себе, просто мы расследуем это дело вместе с товарищем.
Когда Барсук встал, Жозеф с облегчением убедился, что он маленького роста. И тут же он показался каким-то менее воинственным и устрашающим.
– Ну а что там лежало вокруг трупака-то?
– Там была поддельная миниатюра, плюшевый крокодил, пакетик с зернами пшеницы и черным гравием, три больших камня, обернутых тканью, и клепсидра.
– Сколько, говорите, сидра?
– Клепсидра – это такие водяные часы. Похоже, та, что была найдена, – копия античного греческого образца. Такой сосуд с раструбом и с дырой в основании.
Он переполнен, и жидкость переливается в приемник, который расположен внизу, и по уровню в вазе видно, сколько времени прошло. Но пустая клепсидра, которую там оставили, – явно какой-то символ времени.
Уличный художник поскреб подбородок:
– Кабаре «Небытие». Стоит туда дойти, это недалеко отсюда, на бульваре Клиши, номер 34. Смотрите, интересно ведь, может, есть связь с тем типом, который сыграл в ящик.
Он водрузил узел на плечо и пошел прочь от голубого дерева, желтого полицейского и фиолетового ребеночка, от разноцветного дождя, размывающего раскрашенную нашлепку на асфальте.
Траурные ленты обрамляли вход в кабаре «Небытие», они были замаскированы ставнями с черепами. Видеть то, что внутри, полагалось только вечером посетителям – любителям сильных ощущений.
