Другой конец цепи был прикован у входа на кухню к нижней балке над каменным фундаментом, элементы которого можно было рассмотреть в тусклом свете.
Хотелось в туалет, а на мне джинсы, необходимо было расстегнуть молнию и пуговицу. Стала искать, обо что можно перетереть верёвку за спиной. Ничего не нашлось: земляной пол, гладкие брёвна стены́, даже в отверстии под потолком не было стекла. Щуря глаза, рассмотрела звенья цепи, об них век верёвку перетирать можно. Попыталась стянуть джинсы так, не получилось. Нельзя же мочиться в штаны, это уже слишком.
— Ни-ил! — охрипшим голосом позвала я. — Ильи-и-ич!
Давно у меня не было такого чувства, что я на грани. Отчаяние подкатывало к горлу, даже глаза зажгло, вроде как слёзы собирались. Моё жалкое положение усугубляли мысли о маме. У неё слабое сердце, если она меня не найдёт, потеряет, то это будет сильным стрессом. Чем дольше я здесь сидела, тем страшнее было будущее моей обожаемой родительницы. А что случится с папой, если мама умрёт? Надо думать. Зверь ко мне был благосклонен, ведь я не на том свете, а это означало, что нужно ещё раз попытаться сбежать.
Вдруг дверь на кухню распахнулась. Никакого света, тепла и уюта, всё, как и прежде, раскидано и запущено. Появился оборотень. Он нагнулся в дверном проёме, проходя на склад. Поставил на землю ведро с водой. Колодец надо было чистить, вода грязная и мутная, либо кипятить такую перед употреблением, либо фильтровать.
Я поднялась на ноги. Оборотень передо мной не сгибался, как было раньше, а выпрямился во весь свой огромный рост, и моё лицо оказалось на уровне его пояса. Одной лапой он подхватил цепь у основания моего ошейника, насильно заставил посмотреть вверх. Глаза его светились, а морда была всё так же злой. Я давно обратила внимание, что он пахнет не животным, а растениями. Лесом. Смесь разных оттенков из зелёных листьев и хвои, ягод и мхов. Возможно, поэтому он не был противен при близком контакте.
— Пожалуйста, развяжи руки. Мне надо штаны снять…
Он уши прижал к голове, это было плохо. Между моих грудей затвердел мужской орган. Невольно слетел мат с моих губ, и я отворотила лицо в сторону. Хотя вид детородного органа сильно изменился, походил на человеческий, вполне даже эстетичный.
— Откушу, — предупредила я. Не целиком, конечно, но кусочек урвала бы, если насиловать стал. В нос тут же упёрся огромный волосатый кулак, размером с мою голову. Понятно, без зубов останусь. — Писать хочу! Пожалуйста, развяжи руки!
Одна лапища легла мне на голову, другая тащила цепь вниз. Член ударился об мою щёку. Я пыталась крутить головой, но не получалось. Осталось только закричать, а потом резко заткнуться, чтобы случайно в рот не влетела влажная головка.
Поелозив членом об моё сморщенное лицо, чудовище дёрнуло цепь и сорвало с моих рук верёвки. Перестал держать насильно, и я упала на землю, неуклюже отползая от его животных лап. Рядом со мной стали падать на землю капли… спермы. Какой интеллигентный оборотень, не взял девушку силой, скромно подрочил на неё. Развернулся и ушёл. Я так и не поняла, можно ли было считать это изнасилованием или мне безумно повезло с Ильичом.
Не успев вырыть ямку, я помчалась в уголок сходить по-маленькому. Простонав от облегчения, поползла к ведру, чтобы смыть с лица следы пребывания на нём члена. Вот и все мои занятия на цепи.
Быстро темнело. В окошечко попадал холодный лунный свет. Я сидела, обняв колени, и заворожённо смотрела на крохотный кусочек звёздного неба. Взяла и завыла, гулко и протяжно. С волками жить по-волчьи выть. Открылась дверь из кухни, и мне кинули грязное одеяло. И на том спасибо, а то замёрзла.
