Часовых на позициях более не осталось. Флэю и Верде предстоял торопливый спуск на уровень пониже. Туда, где у невольников кипела вовсю рабочая смена. Стук десятков кирок о камень стал громче, ездя по ушам и как будто отдаваясь в груди.
Альдред поймал себя на крамольной мысли: стоит ли вообще овчинка выделки. Его треволнения ловко подхватил Бог Снов. Голосом Мелины стал качать сознание Киафа:
«Мы спускаемся вниз – куда уж ниже? Тебе не кажется, что нам не туда надо?»
«Быть может, и кажется. Но выбора нет. Еду и питьё брать неоткуда. Готов поспорить, за провизию люди наверху до сих пор глотки друг другу грызут, как дворовые собаки. Это уже норма», – рассуждал наследник Сокофона, ведя за собой спутницу.
«Совсем необязательно лезть в самое пекло за куском хлеба», – смутился призрак.
«За жалкий сухарь и правда смысл невелик палец о палец ударить, – соглашался Флэй. – А вот за мясо я и убить готов».
Его первую любовь пробило на смех.
«Убить? За мясо? Тут народу столько! И ты думаешь, они тебя самого на ремни не порежут, если ты где-то оступишься?» – Бог Снов не упустил возможности поиздеваться.
Беспокоился за Киафа. Заметно.
Но Альдреда было не пронять. По крайней мере, так просто.
«Вместо того, чтобы выбивать почву из-под ног, можно было бы и помочь. Подмога твоя сейчас не помешает», – холодно отозвался Флэй.
«Что толку? Я всё равно не расскажу ничего нового, – хмыкнула Мелина. – Ты и так всё знаешь. И тебе уже помогли…»
«Тогда хотя бы не болтай попусту. Выход только один!» – с вызовом бросил ей Киаф Снов.
«Это просто ты видишь один путь, а сам – стоишь на перекрёстке тысяч дорог», – многозначительно съязвил Сокофон, прямо намекая: потомок сам себя ограничивает.
Очередная дешевая божественная провокация. Альдред оставил её без ответа.
Едва спутники спустились вниз, Флэй припал к земле. Отставил руку с открытой ладонью за себя и велел Джаде шёпотом:
– Пригнись.
Брюнетка послушалась его. Укрытые тьмой рудника, они оглядывали округу.
В свете факелов заключенные кололи химерит. Кусочек за кусочком, либо же отламывая от горной породы целую рукотворную отвесную скалу. О правилах безопасности здесь и слыхом не слыхивали. На уровне шум работы и грохот падающих рудных колонн вызывал звон в ушах.
«Меня сейчас стошнит…» – чувствовал Альдред, морщась и поджимая губы. Его мутило не на шутку. Вот только дело до того так и не дошло.
Никто от работы не отлынивал. Казалось, преступники безропотно приняли свою судьбу. Может, они бы и подняли бунт, просто смысла в том не видели совсем. Рудник мог похвастаться размерами поистине колоссальными. В то же время выход из него – всё равно что бутылочное горлышко.
Они цеплялись изо всех сил за жизнь, пускай та больше походила лишь на тень свою. Мятеж влёк за собой хладнокровный расстрел – ничего бы не добились. Отлынивание от невольничьих обязанностей – тоже. Только кирка в руках и остаётся.
Какая бы жизнь ни была, она лучше смерти. На том заключенные между собой и условились, оставляя последнее здоровье в копях. Пыль химерита вызывала у них осложнения на лёгкие. Работа прерывалась только для того, чтобы человек прокашлялся.
Некоторые держались, но и это – до поры, до времени. Отцеубийца тоже должен был отойти на ту сторону в скором времени, как многие, кого он знал. Сам труд умерщвлял заключенных. Клинки и пули наёмников являли собой лишь инструмент сдерживания бездарных потуг ради всё такой же бездарной свободы.
