– Все не так! – рассердилась Кайя. – Я – наследница Кэрр! Великая корона признала меня!.. Так, что это там?
Бесплотный взгляд выхватил внизу нечто чуждое этому месту. Оляпка в тревоге забил крыльями и зашелся писком, предупреждая хозяйку.
Несколько мгновений Кайя стояла, моргая, медленно возвращаясь в тело. Затем осторожно направилась туда, где в распадке между двух холмов на мху виднелось нечто черное.
Чувствуя холодок между лопаток, Кайя медленно спустилась с холма, подошла к указанному духом месту… и фыркнула, остановившись.
– Всего лишь перо, – усмехнулась она. – Воробышек испугался ворона?
Однако потом снова склонилась над пером и нахмурилась. Длинное, жесткое, иссиня-черное перо было слишком большим и для глухаря, и для ворона…
Кайе стало тревожно. Что за огромная птица побывала тут совсем недавно?
Она окинула взглядом небо, но не увидела ничего, кроме сосновых крон и облаков.
* * *
Солнце почти зашло, и золотистый бор угас вместе с ним. Пусть летние ночи светлы, но кромка берега у реки, куда Кайя вытащила лодку, уже почти скрылась в густой тени.
«Лучше остаться тут, чем плыть куда-то под луной», – решила Кайя.
На воде после захода быть не годится. Скверное, опасное дело. Ей ли не знать…
«Придется заночевать здесь, – решила девушка. – А та черная птица? Да она, возможно, давно улетела! И все же… почему испугался оляпка?»
– Останусь, – твердо сказала она сама себе. – Но сперва надо хорошенько оглядеться. Чтобы не устроить ненароком ночлег прямо под гнездом той птицы!
Призывать оляпку Кайя не стала. Отправилась на разведку сама.
Вековые сосны вставали справа и слева, словно башни неведомого святилища. Мох и сухие ветки похрустывали под ногами. Потом путь пошел вниз, в неглубокий овраг. Там, в густом брусничнике, Кайя обнаружила еще перья. Их валялось тут во мху немало. Длинные черные перья – маховые, жесткие. Некоторые были изломаны, изодраны… На некоторых Кайе почудилась засохшая кровь.
«Что тут творилось? – задумалась девушка, оглядывая овраг. – Птицы подрались?»
Ей представилось, как два крылатых чудища, растопырив когти и распахнув острые клювы, бросаются друг на друга…
Кайя поежилась и пошла дальше, выбираясь из распадка между лесистыми холмами.
За пазухой беспокойно шевелился оляпка. Приказа ему не было, но он что-то чуял. Кайе сейчас и не требовалась его помощь. Она взбиралась все выше по склону, и вечерний воздух казался ей таким густым, что трудно вздохнуть…
«Здесь чары! – поняла она. – Тут все аж звенит от чар!»
И тут девушке послышался где-то рядом мучительный стон…
– Кто здесь? – Кайя резко остановилась.
Оглядевшись вокруг, она никого не обнаружила. Под ногами мшистая вершина очередного холма. Угасающий закат вдалеке… Воздух, застывший и напряженный, будто перед грозой.
А это что?!
Взгляд Кайи упал на плоский серый камень, наполовину утонувший во мху. На нем что-то отчетливо белело. Девушка подошла поближе, склонилась и вздрогнула. Глаза ее распахнулись от изумления.
– Мать-чайка, это еще что такое?
На камне, явно положенный туда нарочно, лежал череп. Был он совершенно белым – то ли очень старым, то ли его отчистили добела. Черные пустые глазницы пристально глядели на Кайю.
– Кто ты? – прошептала она, опускаясь на корточки. – Кем ты был?
Череп был и не человеческим, и не звериным. Мог бы принадлежать человеку, если бы не искаженные очертания и не острые белые зубы, каких у людей не бывает.
