Хотя Лелька и уверяет, но тут в Марину Тетельбойм – иностранку нашего факультета журналистики, которая все пять лет проучилась нахаляву, закашивая под незнание русского языка, – не поиграешь. Спрашивают строго и наравне со всеми коренными жителями.
Конечно, я рву благоухающие розы и сирень, и нарциссы в городском парке. Мне нравятся живые цветы, стоящие в вазе или в стакане. По-своему я тоже соблюдаю Закон об охране окружающей среды. Хотя зачем рвать, можно и купить.
– Наверное, тебе было очень плохо там в России, что ты вот так неожиданно приехала без денег и без языка, – моя подруга обращается ко мне с этим вопросом.
С чемоданчиком в руке, в осеннем легком пальто и с рюкзаком за плечами я рванула к друзьям, к родным, зная твердо, что помогут, потому что любят.
– А если ты что захочешь, будет тебе, – Райнер утвердительно кивает головой. Жизнь наша тяжелая, суровая, жесткая, поэтому и мы должны быть суровыми. Как яйца харт – крутыми.
Раймона так и норовит подлезть своей шаловливой ручонкой между ног Райнера и пожать ему яйца. Райнер и Раймона смотрятся очень странно вместе – она юркая, яркая, худая, подвижная, как ящерица, вульгарная, болтливая и нагло смотрящая. Официант – спокойный, без подхалимажа к посетителям, очень внимательный и молчаливый. У Раймоны живут дома два ротвейлера, а Райнер живет один. «Бомбастик», где они по вечерам работают вместе, популярен. Пальмы в кадках, нарисованное солнце и музыка Лумумбы, – все должно воссоздать экзотику южной Африки и расслабить посетителей. Моя Ада быстро и искусно смешивает напитки. В ее смуглых красивых руках с длинными оранжевыми ногтями так и мелькают мартини, виски, кола, апельсиновый сок. Скорость возрастает с приходом новых посетителей. Белые женщины танцуют с темными мужчинами. А Ада, Райнер и Раймона после работы в пять часов утра идут на «Бот», в другую дискотеку, чтобы расслабиться, потому что трудно уснуть.
Ада – прима. Она уже десять лет работает в обслуге и получает 1000 марок в неделю. Она совершенно не хочет любви и длительных отношений. Просто ей нужен партнер. И все о'кей. Секса ищут все, и в основном в дискоклубах. Ада вспомнила десять глаголов, обозначающих половой акт: фикен, бумсен, фогельн, поппен, копулирен, байшлафен, айн Рор ферлеген, феркерен, айне нуммер шибен. Конечно, все это звучит непривычно для нас, но процесс происходит один и тот же. Правда, тихо. А если кто и кричит, то тогда разговоров соседям на целый год.
40-летний Антон, у которого жена под Лейпцигом, уже пятый год долбит разные фирмы бевербунгами и получает отказы. Работы нет. То есть она есть, но ее еще надо найти и взять. Так и мотается по субботам в другую землю. К жене.
Если два раза неправильно набрал код своей карточки, на третий раз ее глотает. Автомат съедает свою жертву. А ты не ошибайся! Свой код надо знать!
Некоторых немцев по моим наблюдениям отличает подозрительность и отсутствие доверия друг к другу. Моя подруга Уте, тридцати девяти лет как-то призналась мне, что никогда до конца не верила мужчинам, любящим ее и предлагающим весь мир.
Отрывок из дневника (1998 год)
«И сгорел дом и две собаки, и рисунок мой, изображающий мужчину и женщину, распятых на кресте. И роман, уже почти законченный. Яркое, цветное, наклоненное».
Уте работает уже пятнадцать лет в знаменитой фирме, профессионально и успешно занимается поиском партнеров для одиноких мужчин и женщин. Уте водит меня в рестораны. После еды она всегда просит чек, чтобы заполнить бланк – когда, по какому поводу ели, сколько персон, стоимость. Она аккуратным почерком вписывает наши имена и расплачивается. Фирма возвращает ей деньги. Власть денег чувствуется во всем. Немцы любят шикануть, но записывают, куда пошел каждый пфеннинг.
