– Наш город расположен недалеко от Казани.
– Так бы и сразу сказала.
Договорить им не дали. Группу окружили полицейские и повели в участок.
Натальей заинтересовались в первую очередь. Местную шпану здесь знали хорошо. Девушке пришлось под протокол рассказать свою историю. У нее взяли кровь и отправили в камеру.
В тесной, еще с советских времен, камере было душно. В углу на нарах примостилась девушка лет шестнадцати. Лохматая, со следами помады на лице, она олицетворяла тип современных молодых бомжей. Наталка не удержалась:
– Откуда такое чучело?
И в ответ получила град ударов. Били и другие сокамерницы, которых девушка во мраке не заметила.
Потасовка длилась недолго. Лязгнула дверь, ворвались две надзирательницы:
– Что за шум?
Одна из девушек держала выбитый зуб:
– Эта сука, – указала на Наталку, – бойню устроила.
Надзирательница усмехнулась:
– Идем со мной.
В канцелярии сидел муж сестры матери Петерс. Он служил в полиции. Когда закончили формальности, женщина-полицейский обратилась к Петерсу:
– Скандал, коллега, мы замнем. Но ты остерегайся таких гостей. Не девчонка, а волчонок. Идите, коллега.
Домой в Йошкар-Олу семья вернулась в подавленном настроении. Наталка всю дорогу размышляла о своей горькой судьбе. В чем ее вина? В строптивом, взрывоопасном характере? Генах? А может, проклятие, наложенное на род много лет назад? Ответа она не находила.
В деревне, услышав про приключения, дед вынес вердикт:
– Девчонка без тормозов. Все с ней вечно сюсюкаются. А я нашел лекарство.
Он снял широкий ремень и полоснул внучку по спине. Та стерпела. Дед хлестанул еще раз. В ответ услышал тихое рычание.
Тогда дед пошел в горницу, принес несколько тонких веток из метлы.
– Сейчас заварю в кипятке, продолжим.
Натка поняла – пощады не будет:
– Прости, дедушка, дурой была. Постараюсь исправиться.
Дед отвернулся и со спрятанной улыбкой на лице вышел из дома.
Домой, в город, Наталка ехать отказалась. Она до смерти боялась бандита Федьку. Жизнь в деревне тоже не сахар: школа дышала на ладан. Когда-то здесь училось до восьмисот человек. Сейчас – в десять раз меньше. Наталку учителя с радостью выпроводили бы вон, но авторитет дедушки с бабушкой не позволял этого сделать.
После поездки в Ригу Татьяна Сидоровна посетила покосившуюся от старости школу.
– Что будем делать с вашей внучкой? – обратился к ней директор. – От рук еще больше отбилась, недавно лучшей ученице Прохоровой табуреткой ногу придавила.
– Не знаю, дорогие мои. Лучшие годы для педагогики остались позади. Пионерские, комсомольские организации приказали долго жить, – горько сетовала бабушка.
Ее перебила молоденькая учительница Любовь Григорьевна:
– Что вы говорите? Нам бы своих детей поднять на мизерную зарплату. Мои детки конфеты редко видят. Денег не могу скопить на дрова. Бесплатные они только на бумаге, а если и привезут, только одну гниль.
Ей вторила учитель биологии:
– Какое воспитание? Ученики третьего класса пьют пиво, сделаешь замечание – волчонком смотрят. Того и гляди, дом спалят. А помните, молодой парнишке в Оршанке украл у зевак-милиционеров автомат? Хорошо, мальчишку не посадили. Вот вам и воспитание. Мужики у нас спились.
Домой бабушка возвращалась бодрая. Коллеги все-таки обещали помочь в воспитании внучки. И «помогли». Девчонка получила по химии двойку. Учитель сквозь зубы процедила:
– Неуч. Лучше шла бы быкам хвосты крутить.
