Поминки по Финнегану. Глава 3. ХЦЕ – Суд и Заключение. Авторский Перевод - страница 3

, улемцы^>11, собраньеврейки, стортинпарни^>12, думадевки, как проходят они мимо бронзового портала твоей Касаконкордии^>13: Хуре майор ни-ни, мини фригин?^>14 Хворь лейдиз харю-де деть?^>15 Послéдверь полево мудамы, реплика. Тыча-сотрётся-дуя шкоды^>16. Типуньте, курии, типуньте^>17. Чекай ротти кай маккара^>18, сахиб? Даст-пенса-мне Устед^>19, сенхор, он сын сукко, саблез?^>20 О тай бром орм, А'Котрейг, ти́грин ты голень?^>21 Лик-Па-флай-хай-па-Па-ли-си-ланг-ланг. Эпи ало, экю, Батист, тувавнр танц лопать боян квн^>22. Измене-де бомбак э смеясь-де портокальи^>23. О.О. Ос пи́пец моясь ус домасяду грустно пор О пикколо поккину^>24. Вы фея?^>25. Вандалла^>26. Кокшис, сжабад?^>27 Мерси, а вы? Гамак^>28, тхак^>29.

И, Гад, говорит он с крокодителя слезами: Хотелось б вам узнать ценну одного врубля? Мэггички, зашпынивайте вашу ночновеллу! Масса Тавернёр^>1 микрофилонит снова! И этот мешковажный пузан и есть тот самчина это закозлить. Мегггег, м'шебушной прияпцевый чувак, я призываю нашу вальсенную в свидетели, так же хворнее как и мойлиффские^>2 яйца являйца известным нашим добрым домовладержцам со древмён мáмонсцев быть теми которыми они коммерчески нахояйца во всемнаверхних высоких Британских ютах (традиционных!) мои пансионные и скотнительные кредиты будут незамедлительно стоять охо о́ткрытыми так же прямо как та соседская монумента фабрикация перед гигиеническим гллллом^>* (это было где преподобный тот саббатёр и разбутытель c фирбалкой^>3 вперёдянутой затронул свое триколорное канойтье, которое приподнял он за пикельхобот^>4 (он отдал Стетсону^>5 один и пенни за нее) меж тем временем как елейность насле́дственноса сгоччоларилась^>6 вниз по обеим подвешенностям его муцохитских^>7 губолков (Сенкапетуло^>8, более скромбурный консилиумблюдок^>8 никогда не кривил тут презрваным кармарнтом), сердечно заумнивая подвзросков что надоумливал он сделать в схожей манере как делали и все так чтоб мог был он быть в состоянии добавить) лыбясь^>9 пред ж Великой Директорской^>10. (Я тут не байку вам травлю.) Улыбочку!

Дом Атреокса^>1 пал в сáмом пыли (Иллиям, Иллиум!^>2 Маеромор^>3 Мурноматес^>4!) на грани гноя подобно всемутным банкам^>5 Феннианы^>6, но пакости непремёртво восстанут снова. Жизнь, он сам сказал однажды, (его биóвраг, вообще-то, убивает его прескоро, если еще не, после) это поминки/пробуждение, хохочешь живи харакиришь нет, на лже нашего питамства покоится трупожай нашего семяотче, фраза которую основатель мира по закону мог бы утвёрдо написать поперек перегрудка всех от мужчернь-иль-женщрев-рожных. Сцене сей, освеженной, перебуждённой, нельзя было никогда быть забытой, курица и крестоносец вечновзаимежобоюденённые, ибо позже на веку некто из той тщуплой банды фактощеек, (в ту пору эксчиношник (из таможных хижин) (на пенсии), (отбизженный), по шесятпятников акту^>7) в приодетом черном современном стиле и ткадских блестящих рыжих бурлянтонках^>8 (берет, срочка и мнишка, квоприквошки^>9 и бушлатка) репетировал ее, тыкая трубкой, с достойнственным (скопированным) поклоном двоюродному тезке покойного архиепископа Ф.Х.^>10 Консервата Копеенгера (горячий перец во всей своей ночи, да сжуется берёгро́тица^>11 над ним!) в пулженском^>12 вагоне нашего первого трансхибернца^>13 с единственным еще более печальным обстоятельством которое суть какой-то диркадуркский сердцевертел если вообще когда и доводить до брю́зжащих рюм из омраморенных глаз. Циклоптически