чрез окон диски и с вихрящими благовеяниями круглые глаза круезжих, спина к спине, бок к брыку, на их ирлажничающей двуколкости, наблюдали с интуристной антирисованностью как одетый гнал голого, голый зеленого, зеленый мерзлого, мерзлый одетсного, когда конвой их колесил опоясывающе кругобилием же гигантига жизнедрево, нашего огнелистного счастлюбного бломстербойма
>15, феникса в нашей безлесности, надменного, какуминального
>16, румянцевого (повторение!) чьи корни быть им пепелями
>17 с облесками пинийсов
>18. Ибо также часто как Архикаденус
>19, отжелав в сторону свое Ирландское Поле и взалкав их аурикуляры
>20 на вмесгноищные конкретности прежде чем схлопотали они по шишке в Кастлбаре
>21 (матовом и далеком!) заговорил об этом по просьбе все, слыша в этом новом прочтении роли согласно которой, из-за Бáб-Яга в своей машине
>22, новый гарриксынов
>23 гримасничающий гримальдизм
>24 гипостазировал путем доказáместельсва аксиоматической ораречивости того когда-то величествечного старого элрингтонского
>25 вопля, то копировника описание той привилегородного студента пьесы на конциентах
>26, могли просто представить себя в своем груди сокровенном ядре, в качестве про тем локумов
>27, повремещённые червиз зевус (бездну), как когда-то были они моребрежниками, внимая насмишеньлика вече́ренному взыванию приобречённого но всегда чреворечивого Агитатора
>27*, (нельше не плангромь
>28 буруны над Тоунавахалья
>29 Рифом!), выцилиндрующегося, сусликами
>30 как у китня́
>31, алколо сумерок скумринга
>32, (не этому ли феину
>33 быть Святого Муедзина зовом – святые мечерти! – и эта феска
>34 без полей как бровь правоверного земликасателя, хочень чтоб так ибн-было – благословенны будут кости! – гази
>35 того, силость его реча́.) его человекоубийственный ружьеору́дователь протендился
>36 в сторону того перерослого свинцового карандаша которому было вскоре, монументально по меньшей мере, встать как Моливдокондилону
>37 даб, даб быть, даб быть его мавзолеем (О'дан стол камнёжно на мейсичек
>38 айе скульдуют шоу пани) пока повсюду на его изобвиняющих чертах, как трезвонил Роланд, крохотная капелька печали готова вборозлить его игрущёки, призрак смирения распостранял фантомную оболтательность, подобно тому как юноша утопший над судьбой вод своих мог злорадствидеть, сходно по происхождению и аккурат по эффектности до последнего луча солнечного света на плите гроба.
Поминки по Х.Ц.Е. (1)
Никак не с другой старины как в харчедни ночьяла лишь наш Странник далекий, недружимый, из Земли ван Демона>1, ленивый какой-то скальд>2 или бредячий поец, подымет тунеяднуто свои с тормознутым разрезом снобсиковые глаза к полузнакам своего зооти́ка>3 и растягнуто мешкая по фляги горлу, треснутой чашке, растоптанным брогам4, дёрном тóрфенным, дикому ракитнику, камбостлисту>5, вяленой рыбе, жáдноюще узнает что там в Ангель припостоялены для него были потийн>6 и чай и картош и бакки>7 и вино с хлебаей служанкой словей щебеча: и неформально, квази-начнет полубаться щекотливопсу (Нонсенс! Не было там очень много ветренного Нуса>8 дуя в каждый конкретный момент сквозь шляпу М-ра Миланхоля>9 Тормоза!)
Но на прагме>10 какая формальная причина вызвала улыбку у этого подумалки? Кто был кем кому? (О'Брином его не зовут, ни та что смуглянка не является его служанкой.) Чьи это местогдеи? Кивасти, кискер, китхар, кинтабудья>11? Сказь имку про кучгáн. Дай далку груба. Быть это стране игроков в палки
