Ее дыхание совсем сбивается. Ноздри трепещут в попытке мой запах втянуть, а может сопротивляясь этому. Пальцы белеют аж - будь у нее побольше сил, выломала бы блестящие рычаги. А тело, вопреки всем моим словам, напрягается так, что каменным становится.
Очень красивая статуя.
Сдерживаю улыбку и отступаю на несколько шагов.
И вижу, как она обмякает. Едва ли не растекается по дорогой коже и стали…
- Вот так и в жизни. Вдох-выдох. Хватаешь - отпускаешь. Напряжение - расслабление… Контролируй это.
Кивает вымученно.
Неловко, быстро, чтобы не остановил, сползает-спрыгивает с мотоцикла, юбку дергает вниз и, пробормотав что-то невнятное на прощание, сбегает.
Я не задерживаю.
Подхожу к своей любимой игрушке.
На темном сидении - небольшое влажное пятно. Именно там, где ее промежность с ним соприкасалась. В паху аж простреливает. Какая мокрая девочка… Оставить свою влагу несмотря на два слоя одежды.
Пальцами стираю пятнышко и вдыхаю запах.
Вкусно. О-очень. И она вкусная, и то, как заводится рядом со мной, как замирает испуганным комком, всегда в ожидании - шлепну или поглажу. Реагирует. Такое не сыграешь и не заплатишь за это. И не понятно, что с этим делать… Воспользоваться? Или внимание не обращать? Разве не предпочитаю я более опытных в отношениях с мужчинами? Четко понимающих правила игры.
Тогда зачем играю еще и в это?
Свет рубанул в гараже и вышел.
9. Чертов провокатор
Он - чертов провокатор!
Я не захожу - забегаю в свою комнату. Плотно-плотно дверь прикрываю. И на кровать бросаюсь, прячу горящее лицо в покрывале.
Вою беззвучно.
Ну почему так, а?
Думала, что умею сдерживаться. Аж два дня гордилась собой, насколько мне удавалось оставаться спокойной. Выдержано-профессиональной. Не пускать на Позднякова слюни, не гладить украдкой восхитительное дерево его дома, не рыться в его шкафах, парфюм его не нюхать.
Не видеть сны непристойного содержания.
Два дня все было хорошо!
И дернуло же меня залезть в его гараж и мотоциклом восхищаться… Но этот огромный монстр и правда оказался восхитителен.
И тот, и другой.
Застонала от бессилия, одеяло сграбастала, обхватила этот кокон руками и ногами, в надежде унять томление. Какое томление… Пожар. Полыхали не только щеки, но и между ног. Я влажная была, влажная для него. И эта разбуженная потребность не просто в мужчине - во Владе, в его прикосновениях, запахе, его настойчивости - не желала утихать.
Не выйду сегодня из комнаты. Вот не выйду и все! Ужин я Позднякову подготовила и накрыла, только разогреть надо. Работу доделала. И у меня здесь все есть, чтобы переждать остаток вечера.
Ванная комната, вода, книги…
Книг в гостевой спальне много. Не изначально, нет, это я перетащила. В доме оказалась шикарная библиотека, а мне позволено ей пользоваться.
Я же пошла на литературоведческий из любви к книгам. Сколько себя помню, всегда читала - в семье Гольц все читали. Я таскала с собой книжки за стол, в кровать, в ванну, в метро. И в Позднякова так же влюбилась. Через его талант. Как прочла в пятнадцать его роман, тот самый, нашумевший. Про запутанное дело и юриста, который убивал, а потом брался за защиту подозреваемых в этом самом убийстве. С тех пор и продолжила взахлёб его читать... и захлебываться.
Но сегодня любые другие тексты. Не его. Его слишком много на мне сегодня.
Схватила ту, что сверху внушительной стопки лежит…
«Мириам позвонила в дверь в семь часов вечера.
