Понтий Пилат - страница 12

Примипиларий, внимательно следивший за событиями на площади, поднял руку. Грохот смолк, всадники осадили коней. От кресла прокуратора раздался голос римского актуария:

– Прокуратор оставляет в силе все приговоры. Суд закончен.

Сарейя, находившийся рядом с актуарием, склонил голову, свел руки вместе и, подтверждая неизбежность своего подчинения, проговорил фразу, ограждающую его от ответственности за принятое решение:

– Я умываю руки.

Стража, окружив осужденных, повела их к месту содержания. Быстрее всех уяснили положение дел фарисеи. На виду еще гарцующих всадников они стали растекаться с дворцовой площади. За ними последовали и остальные, довольные уже тем, что обошлось без кровопролития.

Нумизий Руф направился на доклад к прокуратору, которого он застал в глубокой задумчивости в том же зале, на том же ложе.

– Не надо докладывать. Я и так представляю события на площади. Нетрудно восстановить всю картину. Просто надо знать толпу и ее поведение, тогда ничего непредвиденного случиться не может. Я доволен тобой и примипиларием. Иди отдыхай, у нас был тяжелый день.

Прокуратор опустил голову и погрузился в размышления. И опять любимый мотив возник в воспоминаниях. Тот мотив, который помогал ему твердо стоять на ногах, каким трудным испытаниям ни подвергала его жизнь. Мысль побежала по уже известному пути. На этом пути он из должностного лица императора Тиберия снова становился мальчиком из простонародья.

Он стоит на настиле разбираемой плотины высоко над грохочущим и бурлящим внизу потоком воды. Настил как бы висит в воздухе и весь дрожит от мощного напора. Бегать приходится по последнему оставшемуся бревну. Шум падающей воды так силен, что не слышно человеческого голоса в ста локтях от плотины.

В тот год, когда началось таяние снегов в горах, отец впервые взял Понтия на самую ответственную работу – разбор плотины. Работа требовала не только сноровки, быстроты и уверенности в себе, но и смелости. Малейшая оплошность может привести к падению. Поток схватит, закрутит, бросит на дно бучила, и клокочущая вода уже не выпустит ослабевшее тело из своих объятий.

Вступив на качающийся помост плотины, Понтий не чувствовал себя героем, но этот эпизод запомнил и вспоминал только по одной причине: в тот день к нему пришло чувство бесстрашия и осталось с ним навсегда. Многие годы спустя Понтий воспринимал преодоление страха как важнейшую жизненную победу: если тогда, то и теперь…

При большой нагрузке, особенно перед праздником, приходилось работать по ночам, и он часто оставался в амбаре один, пребывая в дремотном состоянии. Понтий не жаловался. Примером в тяжелой работе для него являлся отец. Понтий наблюдал, как отец, несмотря на смертельную усталость, находил в себе силы подняться ночью и два-три раза обойти с факелом плотину для того, чтобы послушать шум воды, выяснить, нет ли утечки. Если вода прорвет плотину, семью ждет разорение. Понтий с малых лет чувствовал постоянный страх отца перед стихийным бедствием: у семьи не было резервов, чтобы снова подняться на ноги.

Уже в это время Понтий ощущал свою «второсортность» в родительском доме. Он был обречен на роль работника при старшем брате. Несколько недель радостного труда не могли восполнить многомесячное однообразное существование.

Тяжелые стороны жизни на мельнице сглаживала своим присутствием мать Понтия. Еще молодая и красивая женщина, происходившая из греческой семьи, когда-то волей богов оказавшейся на севере италийского полуострова, она выделялась редким умом и высокими достоинствами. Понтий любил мать и, будучи способным от природы ребенком, с удивительной легкостью перенимал и запоминал все, чему она учила и о чем говорила. Он, единственный в семье, свободно говорил по-гречески, знал наперечет все травы и способы лечения, практиковавшиеся матерью, быстро овладел грамотой и хорошо учился в сельской гимнасии. Перилла, так звали мать Понтия, с тревогой наблюдала за своим любимцем, понимая, что судьба готовит ему незавидную долю. Но выхода из создавшегося положения не видела. Вопрос о будущности Понтия тяготил ее своей неразрешенностью.