– Стало быть, ты неотмщённым остался? Обидно.
– Да не то слово!
– Покажи татушку, – попросил Василий, приподнимая повыше ветку ели, которая накрывала его голову.
Иван расстегнул пуговицы, отодвинув с левой стороны груди куртку, оттянул тельняшку и слегка развернулся к другу, чтобы ему было удобнее рассмотреть рисунок.
– По-моему это что-то языческое.
– Может и языческое, но почему я? И ведь мастерской на том месте не оказалось, а мужика я вообще не успел рассмотреть.
– Ладно, всё равно мы ни до чего не додумаемся, поэтому послушай, что ты слышишь?
– Ничего не слышу.
– Вот именно, дождь закончился, и ветер стих, вставай, пошли дальше. Надо выбираться из леса.
«Ох, грехи наши тяжкие…», – ворчал Иван, выползая из-под мокрой ели, с которой не менее сильным дождём полилась вода ему за шиворот. Они выбрались из-под развесистых лап, потянулись, отряхнули с себя траву, влажные иголки и оправили одежду. Вокруг темнели вековечные стволы старого ельника, густого и мрачного. Шли по мокрой траве, под ногами сочилась вода. Они прошагали весь день, сделав лишь один небольшой привал – слегка подкрепились остатками сухпайка, запили водой и пошли дальше. Лес казался загадочным и таинственным. Может, потому у них было ощущение чужого леса и всё время ждали от него каких-то неприятностей. Там царил полумрак, и как в любом густом лесу, с неохватными стволами кедра и дуба, далеко не видно, а поэтому глаза постоянно утыкаются в деревья, им не хватает простора и они быстро устают. Это не то, что где-нибудь на обширных луговых просторах или в степи. Глубокая тень тоже настраивает на особый лад, наполняет ожиданием чего-то….
– Ох, скорей бы показалась деревня, или какие-нибудь люди, например, охотники… или грибники, – сетовал Василий, еле передвигая ноги и с тоской посматривая по сторонам.
– И всё б сбылось, но зазвонил будильник, – улыбнулся Иван, уголком губ, сокрушённо помотав головой. Пора остановиться на ночлег, пока наберём хвороста на костерок и стемнеет.
– А потом?
– А что потом? Спать будем, а утром подумаем, куда направить свои стопы.
– Вань, у тебя не осталось чего-нибудь пожевать?
– Не осталось. Воды попей, полегчает.
После прошедшего ливня сложно было найти сухие ветки, но побродив вокруг небольшой полянки, на которой решили остановиться на ночлег, набрали веток. Иван развёл костёр, подкинул в него хвороста. Сейчас вроде бы настало время спокойно, не спеша обдумать, как быть и что делать, но после дневного марша не только ноги гудели, но и всё тело требовало отдыха. Попили водички и повалились спать, сунув в костёр обломок с трудом найденного почти не промокшего ствола. Рюкзаки положили под голову, а автоматы себе под бок, чтобы были под рукой на всякий случай. Кто знает, что за обитатели тут живут? Тихо было в лесу, правда, где-то вдалеке выли волки. Опасность ещё та, хорошо, если не нападут ночью. Слава богу, что далековато воют, может и не почуют. Уснули сразу, намаялись за день, даже шалаш не стали делать, да без него безопаснее, обзор шире, в случае чего. Иван вдруг задёргался, захохотал во сне и разбудил Василия. Тот приподнялся на локте, смотрит на друга в недоумении, а тот продолжает хохотать. Василий сунул ему кулаком в бок, Иван дёрнулся, открыл глаза и уставился на Василия невидящим взглядом, но постепенно взгляд стал осмысленным.
– Ты чего, Вась? Случилось что?
