– Тридцать два человека, – произнёс мужик после паузы. Видимо, это и был тот самый Толик. – А где Золотарь? Где Рухлядь?
– Золотарь сдох, – раздался женский голос. – Вчера забрали его.
– Сдох? – возмутился Толик. – Да как он посмел? Он же мне червонец торчит, паскуда. Тьфу! Мало я его сёк, мало… Значит, чтоб без моей команды больше не дохли. Ладно, а Рухлядь где?
Шеренга молчала. Некоторые уводили глаза. Бригадир снова прошёл вдоль этого взвода павших ангелов и почему-то посмотрел на меня. Лицо его было обрюзгшим, изо рта свисала слюна. Глаза – злобные, подбородок напряжён. Вид его почему-то меня веселил. Неудивительно, после лёгкого завтрака на душе сразу же стало легче. Я начал улыбаться.
– Чё зубами торгуешь, мразь? Где Рухлядь?! – рявкнул Толик, обращаясь ко мне. – Где Рухлядь, я тебя спрашиваю!
– Понятия не имею, – спокойно ответил я.
– Ты ж с ним всегда пьёшь! – напирал бригадир. – Что, забыл разбудить? Или перепили вчера? Или, может, по пьяни… Того?!
– Мы с ним уже два месяца не живём, господин начальник, – пришёл на помощь Тимофей. – Он вроде как местную нашёл. У неё живёт. Никакого того, господин начальник. Мы с Сёмкой только женщин любим.
Лицо Толика вытянулось. Он осмотрел взвод бомжей обиженным взглядом. Экие вы, мол, неблагодарные. На бабу его променяли!
– Небось и отмылся? – спросил бригадир отрешённо.
– Может, – пожал плечами Тима. – А вы что, вчера не видели, начальник? Он же прощался со всеми.
– Тьфу! – сплюнул Толик. – Один умер, второй женился… Отвратительное отношение к труду. Безответственное! Значит, сегодня надо ударно потрудиться. Берите вёдра, лопаты – вперёд. Империя ждёт ответственного отношения к вторичным ресурсам.
Вся орава бомжей покорно двинулась к одной из бытовок. Я засеменил следом, стараясь не терять из виду Тимофея. Нагнал его. Было видно, что товарищ по несчастью хромает. Хотя ещё совсем недавно, утром, он ходил нормально.
– Нога болит? – спросил я.
– Ага, – буркнул Тима. – Наверно, подвернул, когда из вагона выходил. Сразу вроде нормально было, а теперь ноет.
Он ткнул грязным пальцем в область лодыжки. По характеру его ходьбы можно было предполагать весьма серьёзное повреждение. Тем и коварны суставы и кости стопы. Порой даже при необходимости срочного вмешательства пациент не чувствует сильной боли.
– Если есть бинт, могу повязку наложить, – предложил я.
– Само пройдёт, – буркнул Тима.
– А что нам нужно собирать?
– В одно ведро – металл, во второе – пластик, а в третье – стекло. Как наполнишь, подходи к ящикам, – бомж махнул рукой в сторону. – Если что интересное найдёшь, часы или кольцо, прячь глубоко. А то Толик найдёт и отберёт.
Я присмотрелся. Ближе к свалке располагалась целая вереница металлических контейнеров. Они были трёх разных цветов. Мы взяли по три ведра и лопате. Идти было нелегко. Почва (или что это под ногами?) – болотистая, ноги прилипают. Никаких перчаток, никаких респираторов или сапог нам не выдали. Тимофей всё так же хромал. Я начал шарить по безразмерным карманам своей куртки.
Почему-то решил заглянуть во внутренний. Ба, эластичный бинт! Он был в упаковке, совсем новый. Вот только пачка мне показалась странной. «Её Величества Новгородская мануфактура». Вот те раз! Какой там на дворе год? Невзирая на протесты товарища по несчастью, я отвёл его в сторону, усадил на какой-то ящик и освободил ногу.
Ну что я могу сказать? Доводилось видеть и похуже, но редко. Не буду описывать ужасающую картину равнодушия бомжа к личной гигиене. Скажу лишь, что ноги Тимофей последний раз мыл месяц назад – в лучшем случае. А вот травма была пустячной. Подвывих связки – мелочи жизни, если втереть мазь и правильно перевязать. Мне оставалось только второе, мази под рукой не было.
