Вот так почти в прострации я и сидела, глядя на цветок рододендрона, лежащий на камне, и вращая в пальцах магический куб. Свободной рукой при этом брала то кусочек хлебца, то флягу.
Обеспокоенный Лиловик расположился рядом с цветком, удивительно с ним гармонируя по цвету, склонил головку и наблюдал за мной с нескрываемым научным интересом. Наконец птичка попыталась достучаться до моих мыслей: «Долго ещё медитировать собираешься? Сама же говорила, что до темноты нужно спуститься на следующую стоянку!»
– Да, ты прав, – вздохнула я, – нужно топать.
Надежды на то, что Эрикрик передумает уходить и всё-таки проводит меня хотя бы до человеческого жилья, не осталось. Даже обидно. Конечно, я чувствовала признательность за подарок, ведь не была совсем уж неблагодарной скотиной, и всё-таки… Неприятно осознавать, что мужчине, который тебе так сильно понравился, ты совершенно не симпатична. А ещё целоваться полез!
Ладно, я его спровоцировала, но мог бы и не поддаваться. А то только раздразнил.
Эх, жили бы мы неподалёку, ещё могло что-нибудь со временем получиться. А так… Пришла на ум строка из старой песни, которая почему-то нравилась моему деду. Он частенько, мастеря что-нибудь в гараже, напевал: “Ты из Вологды, а я из Костромы”. Больше я ни слова не помнила, а это крепко засело в мозгу. Да только мой случай куда более безнадёжный! У нас не города разные и даже не страны – миры! А это серьёзно.
Посчитав чашу страданий испитой до дна, я решительно переплела косу и пошла к можжевельнику, собираясь доставать из пропасти свой мешок с необходимыми в пути вещами. Там и плащ, и спальник, и ещё много чего полезного, оставлять было бы глупостью.
К самому краю подходить опасалась. Присела около ствола, разгребла камни, высвобождая верёвку, и потянула за неё. Сначала мешок поднимался вполне послушно, я уже строила планы, как сейчас переоденусь в чистые шмотки – после пребывания в расщелине юбка покрылась чем-то липким. Однако, выбрав половину верёвки, я встретила сопротивление. Мешок зацепился за корни, не желая возвращаться в мои объятия. Некоторое время я провозилась, то опуская, то поднимая мешок, то резко дёргала, то плавно тянула верёвку. Всё было бесполезно! Как тут не возмущаться? Полагаю, представители местной флоры и фауны узнали много новых крепких выражений, даже с учётом того, что мимо них проходили отнюдь не барышни из института благородных девиц.
Я так увлеклась процессом, что незаметно для себя подобралась почти к самому обрыву и безбоязненно перевешивалась, поглядывая, на взбунтовавшийся мешок. После довольно продолжительной борьбы всё же смогла победить. Вот вещи выползли наверх и расположились рядом, я же занялась распутыванием узла. К несчастью, он затянулся так крепко, что усилия мои ни к чему не приводили.
Да что же это за день такой сегодня!
Гароуд, не желая скучать рядом, пока я возилась, улетел на очередную разведку и только теперь вернулся, ещё на подлёте сообщая радостную весть: «Яшка сбежал от охотников и теперь идёт сюда!»
– Отличная новость, спасибо, – я ответила невнятно, так как пыталась развязать узел зубами.
«Есть и плохая новость. Говорить?»
Ну, как всегда! Две новости: плохая и хорошая. Хорошую я услышала, плохую не хотелось бы слушать, но я всё-таки сказала:
– Валяй.
«Там ещё охотники идут».
– Папаши? Погоню за ослом организовали?
