— Да уж, — пробормотала я. И как ни хотела спросить: почему тридцатилетняя? что за «дух Академии»? как такое вообще возможно в заведении, где учатся преимущественно знатные и богатые? — так и не спросила.
— Поэтому, — собеседница вновь посмотрела на меня, — не впадай в отчаяние. Да, тебя притащили сюда во многом силой, но поверь — это будут самые яркие полгода твоей жизни. Или вообще начало новой, как было со мной.
— Вряд ли, — сдержанно отозвалась я. — Но спасибо за неравнодушие.
— Здесь оно в порядке вещей, — спокойно ответила преподавательница. — И если ты не станешь замыкаться в скорлупе, как некоторые, скоро сама всё почувствуешь.
— Однако в Летнее крыло мне пока лучше не ходить, — не удержалась я от шпильки.
— Да, — хладнокровно согласилась собеседница. — Поскольку вам обоим нужно время на адаптацию, а любые враждебные действия на территории Драмиона грозят виновнику исключением из Академии.
Я уставилась на неё круглыми глазами: так значит...
— Так значит, вы не обо мне заботитесь, а о нём?
— О вас обоих, — с нажимом повторила ментор Орлова и с достоинством поднялась. — Запомни как «Отче наш», здесь ни у кого из студентов нет привилегий. И начинай собираться к ужину — когда стрелка перейдёт границу зелёного сектора, начнётся посвящение.
Сказав эту не до конца понятную фразу, она покровительственно кивнула мне и вышла из комнаты.
9. Глава 9
«Стрелка? Сектор? И вообще, что у них всех за манера внезапно сваливать?»
С этими несколько бессвязными мыслями я скользнула глазами по комнате и зацепилась взглядом за карманные часы, лежавшие рядом на покрывале.
«Точно!»
Я без промедления схватила их, нажала на кнопку сбоку, и гладкая полированная крышка отскочила с тихим щелчком. Мне открылся циферблат, поделённый на семь секторов — чёрный, синий, красный, жёлтый, белый, зелёный, серый, — и единственная стрелка, стоя на белом, была угрожающе близка к границе с зелёным сектором.
«Ох ты ж! Надо спешить!» — я терпеть не могла опаздывать, и неважно куда. Так что не медля больше ни секунды, я принялась стягивать одно платье и натягивать другое, шёлковое, которое советовала надеть госпожа Бист.
Это был настоящий квест, без преувеличения. Там, где у завхоза было «здесь перестегнуть, здесь подтянуть», я пыхтела и сопела добрых десять минут. И наконец победив строптивые крючки и шнуровку, отправилась в предполагаемый санузел — искать зеркало с расчёской.
Комнатушка оказалась два на два, тем не менее неведомые строители в лучших традициях «хрущёвок» умудрились в неё впихнуть подобие сидячей чугунной ванны, умывальник, большое зеркало с полочкой, вешалку с полотенцами и вполне приличный унитаз.
— Смотрю, здесь обмен не только студентами, но и благами цивилизации, — пробормотала я и начала приводить себя в порядок.
Ледяная вода из медного крана отлично смыла остававшиеся следы рыданий. Я расчесала волосы лежавшим на полочке гребнем, попробовала заколоть их взятыми оттуда же шпильками, однако причёска рассыпалась от первого же резкого движения головой.
— Ну и ладно, — буркнула я, складывая шпильки обратно. — Надеюсь, у них здесь нет запрета на распущенные волосы, — и вернулась в комнату.
Вовремя — в дверь отрывисто постучали, и ко мне, не дожидаясь приглашения, вошла незнакомая девица. Жгучая брюнетка с чёрными глазами, смуглая, статная, в тёмно-красном бархатном платье, у пояса которого были прицеплены такие же часы, как дала мне завхоз. Вошла и остановилась, глядя на меня с непонятной злостью.
