— Якул, — сообщила нам преподавательница красивым грудным голосом. — Змея с голубиными крыльями. Обитает в джунглях по берегам Южного моря. Охотится, поджидая добычу в кроне деревьев. Кто скажет, чем ценен якул?
Эрик немедленно поднял руку и, получив разрешающий жест, сообщил:
— Вилочковой костью. Она используется, как амулет, приносящий удачу в любовных делах. А ещё порошок из неё — необходимый компонент приворотных эликсиров.
— Всё верно, — ментор Маккалох крайне внимательно на него посмотрела. — У тебя очень глубокие познания в предмете, Найтли.
У Эрика на лице не дрогнул ни один мускул, однако мне показалось, что похвала ему не понравилась.
— Я много читаю, — сдержанно ответил он, и преподавательница, кивнув, продолжила занятие.
Нам пришлось внимательно изучить внутренности якула и записать способ извлечения пресловутой вилочковой кости — там оказались свои тонкости. А остаток занятия ментор Маккалох просвещала нас в основах таксидермии, причём настолько красочно, что после звонка Дину пришлось под руку выводить посеревшую Эмму из кабинета. А я вновь задалась вопросом, что именно связывает моих однокурсников, и не постеснялась пристать с ним к Эмме, как только представился подходящий для тет-а-тет случай.
— Мы обручены, — чужой нескромный интерес вернул на бледные щёки девушки толику румянца. — С самого моего вступления в возраст.
— Э-э. — Это у них так совершеннолетие называют? — Прости, я ещё во многом плохо разбираюсь. Это со скольких лет?
— С двенадцати.
У меня дёрнулся глаз. Дичь какая, кто же обручает детей! Впрочем, с их условным девятнадцатым веком наверняка и не такое возможно.
— Политический брак? — предположила я, и Эмма замотала головой: — Нет, что ты! Это только у фальконов бывает! Просто мы случайно встретились в День Выбора.
Последнее прозвучало так, словно должно было всё объяснить. Однако я смотрела на собеседницу всё так же вопросительно, и Эмма была вынуждена продолжить:
— Стало понятно, что мы Истинные друг для друга. В наше время такое редко бывает, и отец не решился противиться древнему знаку, хотя я наследница герцогского рода, а Дин — второй графский сын.
— Вот как, — протянула я. Хотела продолжить расспросы — в частности, выяснить, кто такие Истинные, — но тут к нам подошёл Дин. Улыбнулся:
— Секретничаете, девушки? Не помешаю? — и разговор перешёл на обыденные темы.
«У Вингейтса, что ли, спросить? — размышляла я за обедом, не забывая при этом отдавать дань великолепному жаркому. — Да, пожалуй, спрошу — сразу же, как выясню всё о мастях драконов и о том, почему Алек так бесится от банальных подколок».
Однако прежде мне надо было высидеть две пары астрологии, в которой я предполагала аналог нашей астрономии. И ошиблась — это оказалась именно астрология, со всеми её «Лунами в Химере», «ретроградными Гермиями» и прочими «коридорами затмений». Ментор Астра — высокая, худая блондинка, замотанная в десяток шарфов и шалей, — говорила тихим шелестящим голосом, что по задумке должно было придавать её речам таинственности, но по факту действовало усыпляюще. Как и задёрнутые гардины на окнах, из-за которых кабинет наверху Южной башни приходилось освещать шандалами с разноцветными свечами. Воздух здесь был спёртым, а в нос так настойчиво лезли тяжёлые запахи благовоний, что у меня вскоре начали ныть виски.
Более или менее я взбодрилась только на второй паре — практике. Преподавательница предложила нам составить простенький гороскоп на сегодняшний вечер, напутствовав:
