«Но я не хочу! Не хочу оставаться в этой грёбаной Академии! Я домой хочу, к маме и папе! Или хотя бы просто в знакомую универскую обстановку».
Я почувствовала, как глаза наполняются слезами, и поспешила отозваться:
— Хорошо. А расскажите мне про этот кодекс, пожалуйста.
Однако госпожа Бист вновь уклонилась от прямого ответа:
— Ты будешь читать его на посвящении. Ну-ка, подай мне вон ту лампу.
Мы дошли до конца коридора, и теперь перед нами была дверь, тёмная и почти сливавшаяся по цвету со стенами. По обеим сторонам от неё были закреплены масляные лампы, и я послушно сняла ту, что была ближе.
В руках у завхоза, как у фокусника, появилась массивная связка ключей. Госпожа Бист не глядя выбрала один из них и отперла замок. Открыла дверь — я ожидала, что в лицо нам дохнёт подвальной сыростью, но воздух был сухим и без запахов, — взяла у меня лампу и щелчком пальцев зажгла фитиль.
Отчего-то это простое, похожее на цирковые трюки волшебство произвело на меня гораздо большее впечатление, чем превращение в дракона и обратно.
— И я так смогу? — по-детски ахнула я.
— Разумеется, — спокойно уверила завхоз и, высоко подняв светильник, начала спускаться по убегавшим вниз каменным ступеням. — Такие вещи даже чёрным драконам подвластны. Если, конечно, не прогуливать занятия по трансформации.
«Даже чёрным драконам. И этот Алек тоже чёрный. А ещё он взбеленился, когда я назвала его дефектным. Выходит…»
Я не успела додумать. Лестница закончилась, и мы очутились на небольшой площадке, куда выходили сразу три двери. Госпожа Бист открыла самую левую и, приглашающе сообщив:
— Ну вот мы и на месте, — вошла внутрь.
Когда я шагнула следом через порог, первым моим впечатлением было, что мы в костюмерной кладовой к какому-нибудь историческому фильму. Вдоль стен громоздились сундуки, из-под чьих неплотно закрытых крышек выглядывали ленты и углы тканей; тюки, на которых лежали груды платьев, плащей и ещё какой-то одежды; стойки с самой разнообразной обувью.
— Так-так, — завхоз закрепила лампу на специальном крючке в стене и зажгла ещё пару её товарок. — Пожалуй, — она безошибочно вытащила из ближайшей стопки тёмное платье, — вот твой размер. Примерь-ка.
Ёжась не столько от прохлады кладовой, сколько от неловкости, я сняла свитер и натянула платье прямо поверх джинсов.
— Ага. Вот здесь крючок перестегнуть, здесь шнуровку подтянуть, — госпожа Бист крутила меня туда-сюда, как куклу, — и будто на тебя сшито! Что скажешь?
— Э-э. — Без зеркала я смутно представляла, как выгляжу. — Ничего так. Удобно.
— Замечательно, — в руках у завхоза уже была пара плотных чулок. — Теперь это.
«Меня что, прямо сейчас переоденут?»
Я подавила желание клещом вцепиться в свою привычную одежду и нехотя продолжила переоблачение.
После чулок госпожа Бист подобрала мне пару удобных туфель на низком каблуке, ботинки с высокой шнуровкой и тёплые сапоги.
— Это только кажется, что до зимы далеко, — наставительно заметила она. — А на самом деле обернуться не успеешь, как уже кругом снег лежит.
И чтобы придать словам больше вескости, вручила мне два плаща — один тонкий, серебристо-серый и второй тёплый, синий, с меховой опушкой. Также я получила два платья на смену — шерстяное тёмное и нежно-голубое, из тончайшего шёлка.
— Наденешь на посвящение, — безапелляционно сказала завхоз о последнем. — А к празднику Середины Зимы прикупишь что-нибудь новое.
