Поставив ношу побольше на пол, он развернул дорогую ткань кроваво-красного цвета и с поклоном протянул моему мужу великолепный клинок в усыпанных яркими сияющими камнями золотых ножнах. Такие изготавливали на границе с Рунаэ, родиной моей матери, и они чрезвычайно ценились у гелиизенской аристократии, вот только дарить оружие на свадьбе было дурным знаком, и Инослас не мог этого не знать, в отличие от Бора, что принял дар со сдержанным кивком.
– А вот приятная мелочь для нашей юной новобрачной, – с довольной ухмылкой сообщил главный руниг и стянул покрывало. – Эти милые птички будут постоянно напоминать ей о родине и развлекать песнями в моменты грусти или одиночества.
Под плотным покровом оказалась большая золотая клетка, заключенная в еще больший вычурной формы ларец из тончайшего стекла, и внутри тревожно порхали шесть птиц, ядовито-желтых с черными крыльями. Бранше. На самом деле, из всех птиц, которых было принято и модно содержать в богатых домах, именно этих я просто терпеть не могла. Уж не знаю почему. Вроде бы и голоса у них мелодичные и не слишком громкие, и яркое оперение, и приручались они практически сразу же, охотно беря пищу из рук владельца, но тот факт, что образовывали они на всю жизнь союзы, в которые всегда входил один самец и две, а то и три самки, странным образом отталкивал меня. Было еще что-то, но прямо сейчас я не могла припомнить.
– Избавлять супругу от грусти в одиночестве – моя забота, а не птиц, воин, – сухо ответил Бора. – Примешь этот подарок, Ликоли?
Предводитель аниров опять смотрел мне в лицо, как если бы сейчас происходило некое испытание и от моей реакции много что зависело.
– Благодарю за желание угодить, кресс Инослас, – почти решилась отказаться от явно непростого дара, но натолкнулась на скрытое предупреждение во взгляде главного рунига. – Я, к сожалению, понятия не имею, какой уход им нужен.
– В таком случае, как хорошо, что есть я, способный взять на себя эту обязанность, кресса Греймунна, вам остается лишь забавляться их щебетанием, когда возникнет такое желание, – с нарочитым легкомыслием сказал Инослас и накрыл бранше обратно.
– Мы с супругой желаем вам и дальше сколько захочется наслаждаться щедростью этого стола, но покидаем вас! – громко объявил Бора и, сунув преподнесенный клинок за пазуху, набросил на мои плечи мех, завернул в него и подхватил, унося в уличную темноту и холод от шума пирушки.
Торопливыми широкими шагами он практически домчал нас до гостевого дома и внес внутрь жарко натопленного помещения.
Поставив меня на пол в той самой спальне, где я жила до сих пор, стянул через голову свою кожаную безрукавку сразу с белоснежной рубашкой и внезапно присел передо мной, положив ладони на бедра и заглядывая снизу в лицо.
– Я долго ждал тебя, Ликоли, и очень нуждаюсь в тебе, понимаешь? Тебя ведь не оттолкнет это? – спросил он, и от звука его огрубевшего голоса и резко потяжелевшего взгляда и дыхания мои внутренности резко наполнились режущим ледяным крошевом, а потом и вовсе начали смерзаться в сплошную мертвенно-холодную глыбу.
– Да, я понимаю и не боюсь, – соврала я и покорно кивнув, стала торопливо снимать одежду, стараясь не смотреть на огромного мужчину, жадно наблюдавшего за мной.
Чужой, он ведь совсем чужой мне, но обладает всеми правами получить все, и нужно это перетерпеть.
Оставшись в одной длинной рубашке, забралась на постель, почти уже не в состоянии ничего видеть из-за нарастающей паники, и вытянулась на спине, отворачивая лицо к стене.
